Красный череп и зеленый друид
Небольшой отряд Радомира (все, что от него осталось) продвигался по неширокой тропке, одной из тех, что используют охотники или пастухи, гонящие меж кряжистыми вязами стада густошерстных коз. Тропинка то взбиралась на холм, с которого, в редколесье, открывался чудесный вид на такие же точно холмы, вблизи – зеленые или желтые от цветущего дрока и одуванчиков.
Весна нынче выдалась в Галлии ранняя. Чуть дальше – холмы изумрудно-голубые, а совсем далеко, у линии горизонта – густо-сиреневато-синие, как грозовые тучи, частые гости в здешних местах.
Могучие дубы, платаны и вязы, увитые одичавшей виноградной лозой, ломоносом и жимолостью, мощными своими корнями цеплялись за холмы, возвышались, горделиво шумя кронами, словно бы стойкие воины, непоколебимо стоявшие на страже этих мест, пожалуй что, красивейших во всей Галлии. Перелески, рябиновые и кленовые рощицы, орешники, заросли ольхи, ивы и липы, полные птичьего гомона и золотисто-зеленого веселого солнца, сменялись пахучим многотравьем лугов с журчащими ручьями, полными после короткой зимы. Многочисленные речушки, сливаясь, несли свои воды в Лигер, а часть – в другую реку – Секвану, что, охватывая своим течением Лютецию, маленькую, но грациозную столицу паризиев, медленно и привольно текла на север, впадая широкой дельтой в пролив, отделявший континент от Британии.
Все вокруг не могло не радовать глаз: буйная весенняя зелень, ручьи, журчащие под изумрудным полом лесов, покрытые невесомой сиреневой дымкой, холмы, красные далекие горы…
Одно тревожило – нигде не было видно полей, знаменитых пшеничных полей Галлии, ни озимых, ни приготовленных под распашку.
– Поля там, в долине, – вдохнув полной грудью, оглянулся Амбрионикс.
Как проводник, он шел впереди всех, а сразу за ним шагал хевдинг, не раз и не два уже вспомнивший о гуннских лошадках, пусть неказистых, зато неприхотливых, выносливых, быстрых. Да, конечно, гуннская лошадь – это не изящный скакун, выведенный коневодами Норика или Белгики, но такие скакуны – как ручной сборки «Роллс-Ройс», товар дорогой, штучный. Иное дело – степные лошаденки гуннов – как старая да ржавая вазовая «четверка» – рычит, стучит, но тянет и много чего может увезти.
Не было никаких лошадей, увы, и гуннские-то не каждому были по карману, не говоря уже о всех прочих, в общем-то, кочевники-гунны и привели с собой в Европу коней, которых раньше там было довольно мало, почти и совсем не было. Местные купцы и крестьяне вполне обходились мулами, лошадей использовали лишь аристократы-вожди да особо приближенные к ним дружинники, тоже люди не бедные. Мало приобрести коня, его еще и содержать надо – а это дело затратное, не каждому воину по кошельку.
И все же, все же… были бы лошади – давно бы уже гуннов нагнали!
В очередной раз взобравшись на холм, тропинка разбилась на три части. Одна шла прямо, через буковую рощу, разбавленную обильную желтизной омелы, другая поворачивала направо, змеясь меж янтарными, пахнущими разогретой на солнце смолой, стволами кривобоких сосен, третья круто забирала влево, к реке, скрытой от глаз густым ракитником и холмами.
Остановившись у развилки, проводник (как показалось князю – озадаченно) взъерошил и без того лохматую шевелюру и, обернувшись, бодрым и уверенным голосом предложил устроить привал.
– Место уж больно хорошее, вождь, – улыбаясь, пояснил галл. – Привольно, и всю округу видать – никто незаметно не подберется. А вон там, за буками, озеро.
– Я вижу, что озеро, – Радомир задумчиво посмотрел на своих. – Ну что, парни? Отдохнем малость?
Дружинники радостно загомонили – еще бы, утомились, шли-то с самого рассвета, без остановки, без роздыху. Третий день уж шли и до сих пор не встретили пока ни единого человека. А вот заброшенные деревни по пути попадались, и – видно было – оставленные совсем недавно. Наверное, местные жители, заслышав о везеготах и гуннах, поспешили перебраться со всем своим скарбом в какие-нибудь более безопасные места. А что сожгут их дома-хижины? Да и черт с ними – галлы великолепные плотники, а домишки у них такие, что заново построить недолго, достаточно только на руки поплевать да за топор взяться.
– Так что, княже, привал? – подойдя ближе, на всякий случай переспросил Скорька Заячьи Уши.
Обычно словене стригли волосы кружком – «под горшок» – и тут, в походе, поступали точно так же, а вот Скорька, по примеру местных галлов, отрастил себе патлы ничуть не хуже, чем у Амбрионикса, уши свои лопухастые под ними спрятал, как когда-то Джордж Харрисон, совсем гарным хлопцем стал, любая девка оглянется.
Радомир хмыкнул:
– Привал, привал, отдыхайте. Вон озеро, наберите воды да искупайтесь. Солнце который день блещет – водица нагрелась.