– Пошли в погреб. Дочери скажи, что ты пошел за лекарем. Быстро и тихо.
Дедушка прошел в дальнюю часть коридора, отодвинул ногой домотканый половик, открыв люк в полу. Через минуту, поддерживая деда за руку, Рин спустилась в сырой темный погреб, где воняло прелой картошкой, вяленой рыбой и плесенью. Неверный свет единственной сальной свечки выхватил из темноты полки с бочонками, связку рыболовных снастей и висящий на стене охотничий самострел.
Рин присела прямо на пол, облокотившись на полку.
– Дед, ты говорил, что сын у тебя был такой, как я. Что ты имел в виду?
– Был сынок-то, да… – огорчился старик и стал бесцельно двигать крынки, в которых, наверное, хранились припасы. – Тоже прятался от этих собак-гвардейцев.
– Расскажи мне про него больше.
– Немного я рассказать могу. Сбежал из дому уж давно. Когда уходил, сказал лишь, что должен прекратить это безумие императора. Потом приходил-уходил, когда вздумается. Так, бывало, придет, посидит со мной, а наутро след простыл, и год цельный нету! Только теперь я не знаю даже, жив ли он. В последний приезд он сказал, мол, нашел тех, кто собирается свергнуть императора, да кристалл уничтожить. Я все думал еще, не о том ли кристалле он говорил, что выкопали тогда под Золотым Когтем? Наверное, о нем…
– Дед, как зовут твоего сына?
– А тебе почто? Илар.
– Илар? – удивилась Рин, просветлев лицом. – Он такой высокий, рыжий, глаза карие?
Старик кивнул, Рин улыбнулась и сняла капюшон.
– Девонька! – ахнул старик, глядя на нее с крайним изумлением. – Так ты из этих…
– Ну да, да, я аирг. Скажи, я описала твоего сына? – она встала и взяла деда за руку. Он все еще потрясенно смотрел на нее и только кивнул в ответ.
– Я знаю твоего Илара. Не волнуйся, он жив и с хорошими людьми.
– Девонька… – хрипло выдохнул старик, и его глаза заслезились.
– Ты раньше жил в поселке под горой Золотой Коготь, верно? И когда кристалл выкопали, Илар был там, именно он побежал докладывать о находке, да?
Старик снова кивнул, верно, язык его не слушался.
– Дед, вероятно, через месяц я встречу твоего сына. Я обязательно передам ему, чтобы он навестил тебя.
– Ох! Ох! – запричитал он, сминая ее ладошку и глядя благодарно.
Вдруг Рин напряглась всем телом: чуткие уши уловили звуки шагов совсем рядом. Гвардейцы шли мимо дома. Она закрыла старику рот и напряженно вгляделась в потолок. Наверху заплакал ребенок. Марш остановился. Закрипел снег под сапогами, когда кто-то подошел к дому. Он открыл входную дверь и зашел. Рин задержала дыхание и нащупала револьвер; ощущение нагретой ее теплом тяжелой рукояти в ладони немного успокоило. Вошедший сделал пару шагов внутрь, окликнул больную, но, получив только тяжкий вздох вместо ответа, развернулся и вышел, хлопнув дверью. Слышно было, как гвардеец уходит, а следом снова раздается мерный марш. Только когда он совсем стих, Рин выдохнула и освободила старика. С ее помощью они вылезли из погреба, и девушка принялась осматривать больную женщину. Она была очень слаба, едва-едва в сознании. На бледном грязном лице выступили пунцовые горячечные пятна, ее душил сильный кашель.