– В таком случае вист, – распорядился полковник Мэйхью, как будто выбор игры имел большое значение.
– Превосходно, – отозвался сэр Роберт без особого энтузиазма. – Последний раз я играл в вист еще в окопах.
Бернард Стейнз перетасовал колоду, протянул ее Дугласу, чтобы тот снял, и начал раздавать карты.
– Обычно мы играем на деньги, – объяснил он, – поскольку так все более…
Он запнулся и умолк, с улыбкой пожав плечами.
– Более интересно, – закончил полковник Мэйхью.
– И еще… – начал было сэр Роберт.
Но Мэйхью перебил его:
– Инспектор все понимает.
– Разумеется, – не стал спорить сэр Роберт.
Дуглас кивнул. Конечно, он понимал: если ячейка Сопротивления проводит регулярные встречи за карточным столом, по которому перемещаются деньги, есть шанс убедить кого-нибудь, что именно нелегальная азартная игра и является целью собрания.
Мэйхью повернулся к журнальному столику, где на подносе, едва различимые во мраке, стояли четыре бокала и декантер. Пустую винную бутылку дворецкий оставил рядом. Мэйхью поднес ее к глазам, вглядываясь в этикетку.
– Сидни прислал нам пару бутылок «Шато-Лафит» восемнадцатого года, – сообщил он и стал бережно разливать вино из декантера.
– Необычайно любезно с его стороны, – сказал Бернард. – Я был бы признателен и за бокал кларета. От шампанского у меня всегда изжога.
– Шампанское – это для молодежи, – веско изрек сэр Роберт. – Кларет – вот единственный напиток для человека в моих летах.
Мэйхью повернулся к свету посмотреть, как вино играет в бокале.
– Сидни Гарен хороший малый, – произнес он, ни к кому особо не обращаясь.
Но Дуглас понимал, что эта ремарка предназначена лично для него. Он решил воздержаться от комментариев – впрочем, Мэйхью на него даже не глянул.
Дуглас смотрел на него и думал, что офицеров, даже отставных, видно сразу. Их всегда можно отличить по осанке, по манере держать голову. Дуглас подозревал, что даже в пьяной драке Мэйхью не позволил бы себе задирать подбородок, а большие пальцы рук старался бы держать по швам. Такие, как он, никогда не расслаблялись.
Один Бернард выделялся из их четверки своей рыхлой, склонной к полноте фигурой, мягкими белыми руками и внешней робостью. Бернард снял очки в роговой оправе и протер стекла шелковым платочком, который извлек из нагрудного кармана. Мэйхью поставил перед ним бокал с вином. Бернард поблагодарил его кивком, близоруко моргая.