Меркаде повесил кота на руку и взбежал по лестнице на второй этаж в комнату, где стояли автомат с напитками и кошачья миска и лежали три голубые подушки.
Фруасси, слегка раскрасневшись, как раз шла к ним в сопровождении Вейренка, когда Меркаде спустился вниз, таща сытого урчащего кота, которого осторожно уложил на ксерокс. На аппарате ничего не копировали, разве что в самом крайнем случае, потому что это было законное место кота. Но ксерокс не выключали из сети, чтобы крышка не остывала. Адамберг на секунду подумал, что жизнь в комиссариате устроена слишком сложно. Может, он чересчур ослабил узду, когда позволил Вуазне держать на столе журналы по ихтиологии, коту – оккупировать ксерокс, Меркаде – отсыпаться на подушках, Фруасси – делать в шкафу продовольственные запасы на случай войны, Мордану – увлекаться сказками о феях, Данглару – досаждать всем безграничной эрудицией, Ноэлю – проявлять сексизм и гомофобию, а своему разуму – плыть по воле волн?
Глядя, как к нему подходит Фруасси с папкой в руках и в сопровождении Вейренка, он снова запустил пальцы в волосы.
– Что происходит? – спросил он, и собственный голос показался ему потухшим.
– У Вейренка возникли вопросы.
– Ну и хорошо, Луи. Потому что у меня сегодня ветер дует в голове. От него мозги приходят в негодность.
– Зато я накопала кое-что по поводу бандитов из сиротского приюта, которых уже нет в живых, – подхватила Фруасси. – Помните? Тех, что умерли до нападения пауков?
– Да, – ответил Адамберг. – Их четверо.
– Сезар Миссоли, Дени Обер, Колен Дюваль и Виктор Менар, – перечислила Фруасси. – Вейренк подумал, что если жертвы задумали отомстить банде, то нелогично было позволить остальным умереть своей смертью.
– Либо месть по полной программе, либо это вообще не месть, – поддержал ее Вейренк.
– И что? – спросил Адамберг, подняв голову.
– Сезар Миссоли погиб рядом со своей виллой в Больё-сюр-Мер, в Приморских Альпах: ему выстрелили в спину. Преступление осталось нераскрытым. Поскольку он вращался в мафиозных кругах Антиба, решили, что кто-то свел с ним счеты.
– Когда, лейтенант?
– В девяносто шестом году. Двумя годами позже Дени Обер упал со своей крыши, которую ремонтировал. Фиксатор раздвижной лестницы был плохо закреплен. Происшествие квалифицировали как несчастный случай.
Адамберг стал ходить кругами по комнате, заложив руки за спину. Он закурил одну из последних сигарет Кромса, из которой наполовину высыпался табак. Надо купить новую пачку для сына, чтобы потом стащить из нее еще пару штук. Ему не нравился этот сорт, он был слишком крепкий, но сигарета ворованная: что досталось, то и кури. Вейренк улыбался, прислонившись к столу Керноркяна и скрестив руки на груди.
– Прошло еще три года, – продолжала Фруасси. – В две тысячи втором настал черед Виктора Менара, автомеханика, обожавшего мощные мотоциклы. В то время у него был мотоцикл с двигателем шестьсот тридцать кубических сантиметров, на котором он гонял с максимальной скоростью. На скользкой дороге он почти неуправляем.
– Скользкой?
– Покрытой моторным маслом на отрезке длиной четыре метра, на крутом повороте. Боковой снос на скорости сто тридцать семь километров в час. Шейные позвонки переломаны, рычаг тормоза в печени. Мужик скончался. Само собой, дорожно-транспортное происшествие. Наконец, Колен Дюваль, год спустя, в две тысячи втором. По воскресеньям он ходил за грибами там же, в Приморских Альпах, и знал заповедные места. Был опытным грибником. Резал ножки тонкими ломтиками, нанизывал на нитку и развешивал сушить на улице в ясную погоду. Жил один и сам готовил. Однажды в ноябре, когда прошло уже довольно много времени после грибного сезона, у него начались сильнейшие боли в животе. Он не особо встревожился, поскольку собирал только губчатые грибы и хорошо в них разбирался. Спустя два дня ему полегчало, и он окончательно успокоился. Потом произошел рецидив, и, несмотря на госпитализацию, через три дня он скончался от печеночной и почечной недостаточности. Анализы показали присутствие в организме альфа- и бета-аманитинов – токсинов бледной поганки. У нее светлая ножка и плоская шляпка, как у некоторых губчатых грибов, и ее легко подбросить в полную корзинку. Но гораздо более верный способ – спрятать ломтики поганки среди кусочков других грибов, развешенных для сушки. К вашему сведению, – добавила Фруасси, заглянув в свои заметки, – половина шляпки бледной поганки смертельна для человека.
– Три смерти вполне сошли бы за несчастный случай, одна – за сведение счетов, – подвел итоги Вейренк, – но только если бы мы не знали, что парни входили в банду пауков-отшельников. Следовательно, это не совпадения и не несчастные случаи. Это убийства.
– Стрельба по мишеням, причем очень точная, – согласился Адамберг. – И это означает, что жертвы пауков не ждали семьдесят лет, чтобы отомстить.
ebooksa