– Погодите, комиссар! Не звоните мне на мобильник, я его дома на стуле забыла.
– А вы где?
– Э-э, сама я сейчас в Бурже.
– В Бурже?
– Знаете, когда появляется возможность, я нахожу точку на карте Франции и еду туда. Понимаете, чтобы принять болеутоляющую позу.
– Простите, что?
– Болеутоляющую позу. Руки на руле, ноги на педалях – и я почти не чувствую своего артроза. Вот бы мне жить за рулем!
– Дайте мне номер вашей гостиницы.
– Это не гостиница, а съемная комната. Чистенькая, надо сказать. Я звоню с мобильника хозяина. Он сама любезность, одно удовольствие, но нельзя все-таки этим злоупотреблять.
Адамберг опустил мобильник и напряженно посмотрел на коллег:
– Мужчина из Сен-Поршера. Кажется, один из наших жуков-вонючек живет там.
– Оливье Вессак, восьмидесяти двух лет, – подтвердила Фруасси.
– Я еду туда, – поднимаясь, произнес комиссар. – Нашему клиенту осталось жить не больше двух дней. Я хочу, чтобы он сообщил мне точное время ранения и сказал, кто его нанес.
– Я с тобой, – спокойно проговорил Вейренк, не двигаясь с места. – Мы будем в Рошфоре через пять часов. Только зачем нам топтаться перед закрытыми дверями больницы в четыре тридцать утра, скажи на милость?
Адамберг кивнул и позвонил Ретанкур, не отключая громкую связь.
– Я вас не разбудил, лейтенант?
– Разве я когда-нибудь спала во время наблюдения?
– Только что у нас появилась новая жертва – Оливье Вессак, в Сен-Поршере рядом с Рошфором. Укушен сегодня вечером, примерное время – начиная с восьми часов и, самое позднее, до без четверти одиннадцать. Кто-нибудь из ваших подопечных в эти часы отсутствовал?
– Ответ отрицательный. Ришар Жаррас с женой в половине восьмого зашли в маленький ресторан в центре города и вышли оттуда в девять ноль пять. Что касается Керно, то он видел Рене Киссоля и его жену у телевизора. Сидели безвылазно.
Между собой полицейские звали Керноркяна коротко – Керно. Минус один слог, и стопроцентный армянин превратился в настоящего бретонца.