– Во время расследований случаются трудные моменты, только и всего.
– Так над каким делом ты работаешь? – настойчиво повторила мать.
Адамберг вздохнул, замялся.
– Над делом отшельника, – выдавил он.
На секунду повисло молчание, потом мать снова заговорила, только уже немного торопливо:
– Ты имеешь в виду человека или паука?
– Почему ты спрашиваешь? Ты знаешь?
– Знаю что?
– Уже во второй раз мне задают этот вопрос, а я не понимаю. Какой человек?
– Да так, ничего особенного, Жан-Батист. Тебе будет неинтересно.
– Нет, все-таки скажи, что за человек.
– Ты устал, зачем тебе слушать всякую ерунду?
– И все-таки?
– У одного человека недалеко от Комменжа была ферма под названием “Отшельник”. Этот тип никого не хотел видеть и в конце концов повесился. Так обычно и происходит: когда люди подолгу никого не видят, они вешаются. Ты знаешь, что Рафаэль переехал?
– Да, на остров Ре.
– Там у него полно работы. И знаешь, у него очень красивый дом на берегу.
И мать положила трубку. Почему она не захотела говорить? Что за история про какого-то человека и ферму “Отшельник”? Адамберг почувствовал, что неприятное ощущение сейчас вернется.
Оно не просто вернулось, а обрушилось на него. Он растянулся на пригорке, прикрыв рукой глаза, спина у него заледенела, затылок налился тяжестью. Мать. Отшельники. Сбитый с толку, он заставил себя встать и тронулся в путь сначала неверным шагом, потом рысцой, убегая от чего-то, стремясь неведомо куда по узким тропинкам, где тонкие ветки орешника хлестали его по лицу. Он остановился, очутившись на поляне, со всех сторон окруженной лесом. Сколько времени он бежал? Он посмотрел на часы в мобильнике. До приезда Ирен оставалось всего сорок пять минут. Выбора не было, пришлось вернуться на тропинку и мчаться назад, теперь уже галопом.
Он ворвался в ресторан “Соловей”, мокрый от пота, в куртке, повязанной на бедрах, с всклокоченными волосами, зато напрочь избавившись от головокружения. Вейренк чинно сидел за столом с Ирен Руайе и Элизабет Бонпен, которая держала подругу за руку. Они уже пообедали, только Элизабет, одетая во все темное, как будто она уже была в трауре, не притронулась к своей тарелке.
Ирен как привилегированная особа тут же поднялась, чтобы поприветствовать “своего” комиссара. Вейренк ей нравился, но она отдавала безусловное предпочтение Адамбергу – с тех самых пор, когда он угостил ее горячим шоколадлом в “Звезде Аустерлица”.
ebooksa