Когда выходит отшельник

– Она – другое дело. Вы ее приручили.

– А вы? Приручили ваш призрак?

– Я нет, Ноэль. Пока нет.

Глава 35

Данглар закрыл багажник машины и сел на него, сгорбившись и скрестив руки на груди. “Нельзя уйти вот так, не сказав ни слова на прощание”. Именно этого он хотел бы избежать сегодня вечером, чтобы подготовиться. К объяснению с комиссаром, разговорам и прошению об отставке.

А потом – к суду за несообщение о преступлении. Данглар знал законы, имел четкое представление о мерах наказания. “Преступление заключается в том, что лицо, располагающее информацией о преступлении, которое можно предотвратить или уменьшить его последствия, исполнители которого способны совершить новые преступления и имеется возможность им воспрепятствовать, не поставило в известность уполномоченные органы юстиции или власти…” Цитата, которую на этот раз он предпочел бы забыть. Его должность служит отягчающим обстоятельством, а значит, пять лет тюрьмы. Он окончательно съехал, как сошедший с рельсов поезд без тормозов, мчащийся по полю. И опрокинулся. Комиссар должен его уволить, у него нет другого выхода. Разве что пойти ко дну вместе с ним. Какое несчастье, что Адамбергу хватило ума заинтересоваться этими мерзкими пауками-отшельниками! Кто еще, кроме него, мог вообще о них подумать?

Будет время подготовиться, надеялся он. Как подготовиться? Прежде всего, повидаться с детьми. А потом? Бежать? Стать отшельником и замуровать себя? Смотреть на мир сквозь маленькое окошко? Ствол в рот – и прощай? На что же годятся все эти проклятые знания? На что? Только чтобы унизить Адамберга нынче утром и выставить себя еще более наглым и высокомерным, чем какой-нибудь мэтр Карвен?

Проходя через двор, когда солнце уже начало меркнуть, Адамберг услышал звонок: это была Ирен, она звонила с мобильника Элизабет.

– Хотела вас предупредить, комиссар. Похороны состоятся завтра утром в Ниме. То, что рассказывают в фильмах по телевизору, – это правда? Что убийца часто приходит посмотреть на погребение?

– Более или менее правда. Это последняя радость, финал проделанной работы.

– Это отвратительно, разве нет? Я ради этого вам и позвонила. На случай, если вы захотите расставить там полицейских, понимаете?

– Спасибо, Ирен, все уже сделано.

– Извините меня, простите, пожалуйста. Ясное дело, все уже сделано, вы ведь все-таки полицейский. Но как вы так быстро обо всем узнали?

– Стараемся в меру сил.

– Ох, извините, разумеется. Мне следовало самой догадаться, но я не была уверена, вы же понимаете. Погребение устроили так скоро после смерти. Договорились-то на субботу, но я подумала: чем быстрее все будет сделано, тем быстрее я увезу Элизабет подальше отсюда.

– Кстати сказать, Ирен, она рядом с вами? Пока вы обсуждаете со мной убийцу?

– Я не так глупа, Жан-Бат. Я заберу ее из Сен-Поршера, она приготовила погребальный костюм, вы же понимаете. Мы уедем ночью.

– Она может сменить вас за рулем? Она водит машину?

– Нет. Очень мило с вашей стороны, что вы так беспокоитесь, я буду делать остановки. Я тут подумала: если мы изображаем старых друзей перед Луизой и я называю вас Жан-Бат, может, нам нужно перейти на ты, разве нет? Это было бы более правдоподобно. Внимание, нужно потренироваться. Не переживай за меня, Жан-Бат, я буду делать остановки по дороге. Натурально получилось?

– Идеально. Но голос собеседника в мобильнике тоже хорошо слышен. Пока, Ирен, счастливого тебе пути. Без обид: я тренируюсь.