Под пожелтевшей пластиковой крышкой Адамберг увидел крошечное скрючившееся существо. Мертвый паук – нечто невзрачное, незначительное. Вы раздавили большого домового паука – и от него почти ничего не осталось. Сегодня во время разговора о пауках он не почувствовал ни малейшего волнения. Как и накануне, когда они сидели за ужином. Он не пытался понять почему. Наверное, привык, и все.
– Не узнаёте? – спросила женщина.
– Я не уверен.
– Наверное, вы никогда не видели его мертвым?
– Не видел.
– Вам ничего не напоминает его головогрудь?
Адамберг застыл в нерешительности. Он что-то об этом читал. Другое название паука-отшельника – паук-скрипач. У него на спине рисунок, похожий на скрипку. Но напрасно комиссар изучал фотографии: ничего общего со скрипкой он не заметил.
– Вот этот рисунок, да?
– Хотите, скажу вам прямо? Вы такой же арахнолог, как я – римский папа.
– Вы правы, – согласился Адамберг, возвращая ей коробочку.
– И какой же паук вас интересует?
– Отшельник.
– Отшельник? Значит, вы такой же, как все? Вы боитесь?
– Нет. Я полицейский.
– Полицейский? Погодите, дайте соображу.
Маленькая женщина снова какое-то время смотрела прямо перед собой, потом перевела взгляд на Адамберга.
– Как только кто-то умирает, сбегаются полицейские. Не собираетесь же вы арестовывать пауков за убийство?
– Нет.
– Кстати, им будет очень неплохо в камере, если туда принести небольшую кучку дров. Извините, это шутка. Опять я болтаю невесть что.
– Ничего, не страшно.