— Той ночью с тобой были боги, — прошептала Лайтлин.
«Тогда почему они убили мою семью?» — захотелось заорать Скаре, но девушка в зеркале вместо этого болезненно улыбнулась и забормотала благодарственную молитву Той, Что Бросает Жребий.
— Они послали тебя ко мне, родная. — Королева крепко сжала Скару за плечи. — Здесь ты в безопасности.
Всю жизнь вокруг нее высился Лес, подобный несокрушимой горе — и от него остался лишь пепел. Его высокий щипец, простояв двести лет, отныне — груда головешек. Тровенланд разорвали на части, как дым рвется ветром. Отныне не в безопасности больше никто — и нигде.
Скара поймала себя на том, что чешет щеку. На ней до сих пор отпечаток холодных пальцев Яркого Йиллинга.
— Здесь все ко мне так добры! — пролепетала она и постаралась унять едкую боль от отрыжки. Слабый живот с самого детства, а с тех пор, как она скатилась со сходней «Черного Пса», ее кишки крутило-мотало столь же нещадно, сколь мысли.
— Ты из нашей семьи, а важнее семьи в жизни нет. — На прощание обняв, королева Лайтлин отпустила ее. — Мне надо поговорить с мужем и сыном… то есть с отцом Ярви.
— Разрешите спросить… Синий Дженнер все еще тут?
Неудовольствие королевы было осязаемым.
— Человек этот не многим лучше пирата…
— Вы можете прислать его ко мне? Пожалуйста!
Лайтлин казалась непробиваемой, как кремень, однако отчаяние в голосе Скары расслышала.
— Пришлю. Колючка, принцесса вынесла суровые испытания. Побудь вместе с нею. Пошли, Друин.
Принц-карапуз серьезно посмотрел на Скару:
— Пока-пока. — Бросил деревянный меч и побежал за матерью.
Скара разглядывала Колючку Бату. Снизу вверх — девушка возвышалась над ней в полный рост. Избранный Щит обходилась без расчесок сама: с одной стороны голова выстрижена до полущетины, а с другой — волосы скручены в узелки, косички, да на всклокоченные пряди нанизано целое, средней руки, состояние в золотых и серебряных кольцах-гривнах.
Поговаривали, эта женщина билась насмерть против семи мужчин и победила. Эльфийский браслет — награда за подвиг — полыхал желтым огнем на запястье. Эта женщина вместо шелков носила клинки, а вместо драгоценностей — шрамы. Под каблуком ее сапога треснут любые приличия, и извинений от нее не дождешься. Эта женщина не станет вежливо стучаться, скорее проломит дверь собственным лбом.
— Я что, узница? — намеревалась с вызовом бросить Скара, но наружу вышел лишь мышиный писк.
По лицу Колючки нелегко прочитать ее мысли.
— Вы — принцесса, принцесса.