— Я не силен передвигать короба…
— Сосуды. И передвигать их надо очень осторожно. Дар Императрицы Виалины проделал весь путь по Святой и Запретной.
— Вы имеете в виду — подарок от Сумаэль? — заметил Бранд.
— Подарок от Сумаэль. — При этом имени отец Ярви мечтательно улыбнулся. — Наше оружие против Верховного короля…
Он смолк и шагнул между Коллом и Рин, придерживая посох на сгибе локтя. Здоровой рукой приподнял ножны и, чтобы рассмотреть руны, повернул изделие на свет.
— Матерь Война, — бормотнул он. — Воронья Мать. Оперенная Сталью. Сбирательница Павших. Та, Что Сжимает Твою Ладонь В Кулак. Это вырезал ты?
— А есть другой, способный так сделать? — заметила Рин. — Окантовка важна не меньше меча. Добрый клинок обнажают редко, значит, люди будут глазеть на ножны.
— Когда ты принесешь обет служителя, Колл, искусство резьбы по дереву понесет утрату. — Ярви тяжело вздохнул. — Но мир нельзя изменить долотом.
— Можно. Пусть понемногу, — Рин сложила на груди руки и вперила в служителя взгляд. — Но, главное, к лучшему.
— Его мать просила меня сделать сына настоящим мужчиной.
Колл бешено замотал головой за спиною наставника, но Рин затыкаться не собиралась.
— Кое-кому дорог тот мужчина, которым он уже сделался, — твердо сказала она.
— Значит, это все, чем ты бы хотел заниматься, Колл? Вырезать фигурки и руны? — Отец Ярви со стуком бросил ножны на верстак и положил свою высохшую руку ему на плечо. — Или ты бы желал стоять у плеч королей и править курсом эпохи?
Колл хлопал ресницами — на одного, на другую. Боженьки, он не хотел огорчать их обоих, только куда деваться? Отец Ярви освободил его. А есть ли сын раба, который не желал бы встать у королевского плеча и не бояться будущего, прожить жизнь почитаемым и могущественным?
— Курсом эпохи, — виновато потупившись, пробубнил он. — Наверно…
7. Друзья по несчастью
Рэйт совсем свихнулся от скуки.
На войне, по идее, полагается драться.
А война с Верховным королем явно сулила самую крупную драку, о какой только можно мечтать. Но теперь он понял: чем крупнее война, тем большая доля в ней болтовни. Болтовни, ожидания и просиживания задницы.
Здесь благородный люд расселся по трем длинным, расставленным подковой, столам. Богатство кубков возвещало о звании и знатности пьющих. С одной стороны располагались гетландцы, напротив них — ванстерцы, а посередине стояла дюжина кресел для тровенландцев. Пустых, поскольку из Тровенланда так никто и не прибыл, и Рэйт бы с удовольствием последовал их примеру.