Вятич хмуро разглядывал высокие стены Сырни.
– Ты чего такой мрачный, чуешь что? Западня?
– Нет, но этому городу недолго стоять осталось.
– Почему?
– Батый, Настя, кто же еще?
– Мы сумеем притащить его сюда?
Вятич вздохнул:
– Да, сумеем на свою голову. Поехали.
При виде приближающихся всадников зазвучало набатное било. Я подняла руку, призывая к вниманию:
– Я поеду сначала сама…
– Нельзя, Настя. Одной нельзя.
– Хорошо, ты со мной.
Мы приблизились к крепостным стенам вдвоем. Это ощущеньице, надо сказать, – чувствовать себя мишенью! Тут главное, чтобы не поняли, что мы боимся.
Я подняла руку, показывая, что в ней нет оружия, крикнула, что мы приехали для встречи с Нарчаткой. Не знаю, поняли ли они по-русски, но по-мокшански я все равно не умела, придется понимать.
Поняли, со стены ответили, что Нарчатки в городе нет.
– Значит, она приедет чуть позже.
– Здесь не правит Нарчатка, она в Наровчате.
– Мы не пойдем в город, но встанем неподалеку и пришлем людей купить у вас еду. Когда приедет Нарчатка, дайте нам знать.
Я знала, что говорила, все же Сырня на границе мокшанских земель, мы отойдем чуть вглубь к мокше, и там нас тронуть отсюда не рискнут, если уж сама правительница согласилась встретиться.
Из ворот вышел воин, видно, один из начальников, что помельче, приблизился. Гостям разговаривать с хозяином, не спешиваясь, вроде неудобно, мы сошли с коней, поклонились, прикладывая руки к груди. Воин внимательно смотрел на мой голубой плащ, следил за тем, как я снимаю шлем с личиной, но сдержать изумление при виде женского лица не смог: