Убить Батыя!

– Постараюсь…

Он вернулся, но между нами все же стояла какая-то преграда. Много позже я поняла, что он сам ее поставил, чтобы не перетянуть меня в свою веру, чтобы не получалось давления.

Заколдованный лес

– За Оптинским лесом пойдем чуть иначе, чем шли сюда. Чтобы парням не кружить, свернем и пройдем леском до другой дороги, а там разойдемся в стороны.

Парни действительно отправлялись кто куда, Митрий, например, в Новгород, клятвенно пообещав отнести весточку Лушке и вернуться к нам по весне.

Остальные тоже разбредались по родственникам, где могли осесть их родичи, ушедшие вместе с Анеей. Встретиться договорились у Пургаза 25 марта, в Медвежий день, начало весны. Мы понимали, что не все придут, но как можно задержать людей, которым не терпелось найти своих родных и убедиться, что они живы?

Оптинский лес-то мы прошли, а вот дальше случилось такое, что заставило всех смотреть на Вятича, как на нечто запредельное. Вернее, для остальных он вроде и не был таким, ну колдун и колдун, ну, гоняет нечисть, куда ж от ее соседства денешься…

Лесная дорога занесена снегом, угадывалась только по отступившим в сторону деревьям. Вятичу явно что-то не понравилось, он знаком остановил всех и коротко приказал:

– Свернем, остановимся, дальше пока нельзя.

– Почему? – это, конечно, я со своими дурацкими вопросами.

Но Вятич спокоен, он привык.

– Нежити много. Надо понять, как проходить, и поставить заслон.

Заслон он поставил и вокруг нашей стоянки. Приказал всем сходить «до ветра», потому что ночью никого не выпустит, даже меня отвел за кустик и посторожил, чтобы на мою драгоценную задницу никакая нежить не позарилась. Обошлось, то ли Вятича испугались, то ли задница не впечатлила…

Потом сотник очертил большой круг, категорически запретив его пересекать, даже лошади стояли внутри. Они, видно, что-то чувствовали, потому что держались поближе к нам, особенно к Вятичу, даже костра не пугались.

Ночь была просто жуткой. За пределами круга явно билась какая-то потусторонняя дрянь, оттуда доносились звуки, от которых спина покрывалась холодным потом. Визг, скрежет, бормотание, хохот – чего в них только не было! А еще… там явно шел бой. Сталкивались клинки, щиты, звенел металл, слышались вопли раненых. Но самих участников боя не видно. Невидимый бой вокруг – это страшно, очень страшно…

Вятичу какими-то заговорами удалось отогнать эту гадость от светового круга костра, звуки чуть удалились, но совсем не исчезли.

Сотник распределил дежурство, жестко требуя, чтобы не спали по двое и постоянно разговаривали.

– А о чем говорить-то?

– Не знаешь, о чем речь вести, пой песни, только пой все время, чтобы я слышал.

Предупреждение Вятича оказалось незряшным, парни рассказывали, что глаза просто слипались сами по себе, еще чуть – и носом в костер сунешься. И правда, едва не заснули, но их молчание мгновенно разбудило Вятича, тот подпрыгнул, словно мячик, что-то заорал-заверещал, перепугав и нас. Зато от нарисованного круга в сторону шарахнулось что-то огромное…