– Мы все из одного города. И ты, и Фокус, и Берта.
– Ты знаешь Фокуса и Берту? – удивился я.
– Сегодня всей бригадой познакомимся. В полдень буду ждать вас у почтамта. Есть дело.
– А что за дело?
– Правое дело. Тебе понравится. Надень удобные ботинки, придется много бегать.
– А куда бегать-то? – я недоуменно качнул ногой, и кресло повернулось. – Мне сегодня вообще-то во второй половине дня надо успеть съездить…
– Всюду успеешь, – ответил Тимур. – В двенадцать жду у почтамта.
Я выключил пиликающую трубку, задумчиво потянулся, прошелся по комнате взад-вперед. Ныли занемевшие мышцы. Я остановился перед грушей и ударил несколько раз – с левой, с левой, с правой, а затем с локтя.
Снова прихватил морозец, и черные «бегинсы» хорошо скользили по льду. В наушниках-клипсах ревели зашкаливающие электрогитары «Muse». Я разбегался, бросал обе подошвы на тротуар, как на сноуборд, и катился несколько метров, балансируя руками и объезжая редких прохожих. Разбегался снова – и опять катился. Холодок забирался под кожанку и был таким бодрящим, что тело просило хоть разок броситься на тротуар, сгруппировавшись, перекувырнуться, перекатиться плечом по этому ледку, засыпанному тонким снежком, чтобы в следующую секунду вскочить и бежать дальше. Но вокруг шли медленные серьезные прохожие, и я стеснялся.
Так и добежал до почтамта. Здесь никого не было, лишь на крыльце топталась древняя серенькая старушка, пытаясь опустить письмо в синий почтовый контейнер. Ее рука в замызганной варежке дрожала, и уголок письма никак не мог нащупать щель. Письмо она сложила военным треугольником – я и не знал, что до сих пор почта принимает такие. Наконец конверт вошел в щель, звонко лязгнула железная заслонка, и треугольный конверт ухнул на дно ящика – судя по звуку, он сегодня был в ящике первым. Старушка тяжело вздохнула, скрипнула снежком под подошвами, а может, пукнула, и вразвалочку заковыляла со ступенек вниз, подволакивая короткие ноги в седых валенках.
В пронизывающих аккордах «Muse» я провожал ее взглядом, пока на крыльцо передо мной не запрыгнул толстенький румяный паренек примерно моего возраста, ну, двадцать – максимум. Одет он был в пуховик, а в руке держал массивный кожух фотоаппарата. Вместо шапки на белобрысой голове сидели массивные наушники, из которых вовсю гремел «Rammstein». Я уважал эту группу за жесть и бьющий нерв, но слушать не мог, потому что хорошо знал немецкий и понимал, куда именно и насколько нелепо этот нерв крепится. Зато я не знал английского, а поэтому обожал «Muse». Оглядевшись, толстяк заметил меня, и лицо его расползлось в улыбке.
– Терминатор2000? – Он сдвинул на затылок левый наушник и уверенно протянул руку.
– Фокус! – Я приветливо пожал пухлую ладошку и хлопнул его по плечу. – Ну, здорово, боец! Вот ты, значит, какой.
– Ага! – кивнул Фокус. – Тебе тоже Бригадир звонил? Клевая идея, собраться всей неубиваемой бригадой!
– Неубиваемая, факт, – подтвердил я. – Они все сынки перед нами. Кстати, слушай, а что за поселок в квадрате R118? Меня там грохнули сегодня.
– Меня там вчера грохнули, – кивнул Фокус. – А Берту позавчера.
– Кстати, Бригадир сказал, что Берта придет тоже! Прикинь? Интересно посмотреть на нее.
– Интересно, – кивнул Фокус. – Только готовься, что это будет не она.
– А кто?!
– Он.