Зомби в Якутске ,

— Да вот… не запомнился он мне как-то. Обычный такой парень, худощавый, волосы короткие, куртка черная, джинсы темные, на лице шарф, бежевый. Ну и он ведь сразу побежал, как меня увидел.

— А чего тебя так это зацепило? Ну, впаривал мужик девке наркоту, ну ты его за этим попалил, он и побежал, все естественно, откуда он знает, может ты мент?

— Ох, Коля, Коля, «мент», не «мент»…

Алексей затянулся и поежился — хотя октябрь в этом году и выдался довольно теплым, порывы осеннего ветра пронизывали насквозь.

— Понимаешь, во-первых, предчувствие у меня, что не такой простой этот парнишка, каким кажется на первый взгляд, а во-вторых, девка та, это не абы кто, а Настена.

Друг закатил глаза.

— Лешка блин. Каждый раз, когда у тебя проблемы, я это имя и слышу. Нафига она тебе сдалась? Ты же женатый мужик, взрослый, серьезный. Не связывайся ты с ней, — от увещеваний, друг перешел к уговорам, — конченый она человек. Знаешь же, назад ей уже ходу нет, кто с иглой подружился, тот по своей воле не слезет.

Алексей молчал, сосредоточенно изучая облезлую стену дома, явно не желая продолжать разговор, и собеседник покачал головой, а затем, пожав на прощание руку, открыл дверцу служебного УАЗа.

— Бывай. Только дел не натвори.

— Постараюсь. А ты посмотри, что я просил, только не забудь!

Машина тронулась с места, разбрызгивая из-под колес грязно бурую мешанину грязи и снега, а затем скрылась за поворотом. Выбросил окурок через плечо и, накинув капюшон, Алексей прошел под аркой, выйдя на проспект Ленина. Серое небо, серые дома, вдобавок слякоть напополам с гололедом — какое тут могло быть настроение? Думая о своем, он сделал пару шагов, к дорожному переходу с непременной лужей, по-хозяйски разлегшейся вдоль обочины. Вдруг с диким ревом и громыхающей из приоткрытых окон музыкой, мимо пронеслась белая «карина», обдав его фонтаном воды из-под колес. Водитель даже не взглянул на не вовремя подвернувшегося пешехода, а спокойно проскочив на красный, уже продолжал свой стремительный полет по полукольцу площади. Впрочем, даже если бы он и оглянулся, вряд ли успел бы разглядеть за столь краткий миг, как в глазах парня мгновенно загорелся недобрый огонек.

Внезапно задние колеса «карины» повело, раздался душераздирающий скрип тормозов, и машина, выскочив на тротуар, где по счастью не оказалось пешеходов, с размаху влетела в чугунную ограду здания ЛОРПа.

Сразу набежали зеваки, случайные прохожие заворачивали головы, силясь уловить и свой жирный кусок «вкусненького» в серой толчее дня, откуда-то издалека завыли сирены. И только один человек так и стоял у самой кромки проезжей части, совершенно, с виду, безучастный к случившемуся. Загорелся зеленый, и, пробормотав под нос строчки из старой песенки «не воюй со мной, не воюй», Алексей, в два прыжка преодолев лужу, добрался до сухого асфальта и пошел своей дорогой.

Судьба у парня была необычная. Лет до четырнадцати он ничем от сверстников не отличался — как и все, носился по дворам, дрался, ходил с пацанами рыбачить на протоку. Но вскоре он сам, да и окружающие, стали замечать странности, из-за чего, за глаза, и прозвали колдуном.

Началось все с сущей ерунды — «заказать» нужный автобус, успокоить не в меру разбушевавшегося приятеля — в общем-то, конечно, никакое не колдовство, а скорее приятные мелочи жизни. Но дальше — больше. Вскоре Леха без труда, взглядом, мог катать по столу, сперва скомканные бумажки, а потом уже и чашки с чаем, чем забавлял приятелей, наслаждаясь своими способностями и тем эффектом, что их демонстрация производила на окружающих.

Продолжалось это до тех пор, пока однажды, в самый разгар веселья, когда под восторженные крики приятелей, Леха жонглировал в воздухе, без помощи рук — одной силой мысли, десятком столовых приборов, не вернулась с работы мать.

Вилки и ложки в беспорядке рассыпались по полу, а гости были немедленно выдворены на улицу. Леха ожидал крепкого скандала, но, его не случилось. Напротив, мать, даже не сняв пальто и сапоги, прошла на кухню, села за стол и повела обстоятельный допрос — давно ли это с ним? Много ли народу об этом знает?

Вопросов было много, а ответы удивляли один больше другого. Они проговорили весь вечер, и, когда утром следующего дня, стоя на остановке «Сайсары» и ожидая переполненного в эти часы «пятнадцатого», школьные приятели попросили его слегка «очистить» салон (раньше он частенько проделывал этот трюк — кому охота толкаться с утра пораньше?), Леха лишь разочарованно развел руками — дескать ничего не получается, этой ночью, как отрезало.

С того памятного вечера прошло уже больше десяти лет, но он навсегда запомнил правило — никто, никогда и не при каких обстоятельствах не должен ничего узнать. Сила, которая досталась ему по наследству, была бесценным Даром, и Даром этим, как и любой дорогой вещью, нельзя было кичится.

Вместе с восхитительным чувством собственной значимости, пришла и ответственность — имея возможность с легкостью возвыситься над другими, повелевать и приказывать, без шанса на отказ, он не мог использовать Дар, когда вздумается — это было не правилом, а законом той игры, в которую он попал по праву рождения, и соблюдался закон строго.