Остров

      - Значит  и у тебя тоже.  У меня началось сегодня утром. Врачи сказали,  что это гонорея.  Меня уже начали лечить. Надо выпроводить Дика и сказать дежурному врачу.

      Разочарованного Дика  срочно  выставили,  под   предлогом усталости после прогулки и общего недомогания,  которое бывает у женщин временами. Дежурный врач полностью подтвердил предположение  Тессы,  и Речел получила первую порцию соответствующих лекарств.  Врач успокаивал,  что  болезнь  будет  излечена  за несколько дней. Весь вечер девушки провели в слезах и обсуждении сложившегося положения. Напуганная Элизабет обречено  ожидала своей очереди,  Роковая ночь на яхте дала о себе знать. И заставила сжиматься от страха сердца. Из полунамеков и недоговоренностей   врачей   вытекало,   что   однозначно  судить  о последствиях той ночи можно будет не раньше,  чем через месяц-полтора. Легко излечимая гонорея,  не была самым страшным из того,  что могло ожидать подруг. Для девушек не было секретом, что в Греции  свирепствовал  сифилис,  а  в среде  портового сброда он встречался у каждого третьего.

      Наутро Лиз присоединилась к подругам по несчастью.  Врачей не столько беспокоило выявленное заболевание, сколько возможные более отдаленные последствия ночной трагедии.  Они считали,  что необходимо принять профилактические  меры  и  вести тщательное  наблюдение не менее,  чем в течение полутора месяцев.  В случае худшего исхода начать лечение надо было на  самых ранних стадиях болезни.

      В тот день,  ничего не понимающий Дик,  вместо обещанной прогулки был вынужден утешать раскисших от слез женщин. Только вечером собравшаяся с духом Речел поведала ему о  случившемся. Надо отдать  должное молодому человеку он не только не запаниковал, а даже,  как-то воспрянул духом. Довольно быстро ему удалось убедить Речел, что его  отношение к ней  не изменится при любом исходе событий.  Лейтенант не сомневался, что местные эскулапы решат все возникшие проблемы.

      Осушив ее слезы, он за руку потащил возлюбленную  к  приунывшим сестрам  и, хотя его доводы оказали на Тессу и Элизабет меньшее воздействие,  чем любовные излияния на Речел,  молодые женщины убедились,  что их друг остается другом и в период обрушившихся на них несчастий.  Слезы высохли сами собой,  и  они оказались в состоянии относительно спокойно говорить о случившемся.

      Им пришлось согласиться,  что не малым благом было то, что бог привел их в госпиталь секретной военной базы, а не в самую фешенебельную клинику на материке.  Порядки базы  обеспечивали полное  сохранение  их трагедии в тайне. Медики в госпитале были высококвалифицированные и гарантировали полное излечение. Да и вообще, кроме  узкого  круга медиков и командиров информация о случившемся будет здесь похоронена навсегда.

      Тогда девушкам даже не пришла в  голову  мысль,  что  они становятся  добровольными  пленницами  острова, по крайней мере, еще на полтора месяца.

      Начавшееся интенсивное лечение и неотвязные мысли о  том, что их ждет через месяц, испортили настроение спутницам лейтенанта.  Самое большее, на что он смог их уговорить  в  два  последних оставшихся  дня своего отпуска,  это согласие проводить вторую половину дня на приглянувшейся им укромной лужайке над морем, под неусыпным оком жерла ржавой пушки.

      Лужайка была  пропитана смолистым запахом сосновой и можжевеловой хвои, ароматом пурпурных цветов чабреца и желтых головок сантолины. Какая-то первозданная тишина нарушалась только жужжанием пчел над цветами начавшего зацветать вереска и навевала сонный покой и умиротворение. А грусть и замкнутое молчание стали обычным состоянием подруг.  Дик старался  развлечь заскучавших  женщин.  Вместе  с  довольно изысканной снедью он притаскивал вино. Интересовался, какие книги они хотели бы получить,  и  наконец,  где-то  добыл для Речел еще редкий по тем временам транзистор,  который ловил не только ближайшие арабские и греческие  станции,  но и принимал Париж,  Лондон и  даже далекую Россию.  Однако расшевелить унылых ему по-настоящему  не  удалось,  хотя и Речел и сестры были искренне благодарны молодому человеку.

                            ***

      Последний день отпуска отведенного лейтенанту  катился  к закату. Тесс дремала в редкой тени корявой сосны, а Лиз лежала на краю откоса,  отвернувшись в сторону моря и  казалось,  была полностью поглощена  тем,  что ей бубнил радиоприемник.  Речел давно чувствовала какое-то волнение беспокоившее Дика. Наконец он не выдержал и зашептал ей на ухо:

      - Реч, отпуск кончается! Завтра же меня могут отправить к черту на  рога,  и  увижу ли я тебя еще,  смогу ли попрощаться. Если ты за это время уедешь,  я даже не знаю, где тебя искать. Я хочу побыть с тобой наедине. Ну, пожалуйста, пойдем.

      Он потянул ее в сторону крепостной амбразуры. Понимая разумом, что не права,  что подвергает  возлюбленного  очевидной опасности, она чувствовала,  что не способна отказать, и беспрекословно пошла за ним.  Голова почему-то кружилась, а ноги обмякли и она чувствовала, что если он ее не поддержит, то неминуемо упадет. Упасть Дик ей не дал. Как только их скрыл выступ амбразуры. Он подхватил ее на руки и стремительно понес по каким-то закоулкам.  Она не помнила, где они остановились, запомнилась только шероховатая прохлада камня стены,  к которой она прислонилась,  его горячие губы и руки, ласкавшие ее тело.  Уже понимая, что уступит ему во всем она только тихо шептала:

      - Милый.  Не надо.  Я больна...  Я больна... О! Как я хочу тебя.

      Это случилось необычно. Стоя. Быстро. Но острота ощущения запомнилась навсегда.  А с души упал камень вины,  когда она увидела,  что он все же принял меры  предосторожности.  Слушая слова  его  благодарности,  она подумала,  что у нее есть повод благодарить его куда больший.  Она окончательно поверила,  что нужна  ему и будет нужна, несмотря на любой исход приготовленный ей судьбой.

      Сколько прошло  времени, Речел сказать не могла,  но когда они вернулись на лужайку,  там как будто ничего не изменилось. Сестры тактично делали вид, что не придали значения отсутствию влюбленных.  Солнце было уже низко, и они поторопились со сборами,  однако  к  госпиталю  добрались уже в сумерках.  И только здесь Дик с грустью объявил сестрам:

      - Я вынужден вас покинуть.  Сегодня я получил приказ. Мой отпуск окончился.  Через час я должен явиться  в  распоряжение командования. А  там...  Не  исключено,  что я не смогу с вами попрощаться.  А может быть, и не увижу вас в ближайшие  недели. Если вы покинете остров в мое отсутствие, оставьте свои адреса здесь у начальника госпиталя.

      Только в этот момент сестры впервые, а Речел окончательно, поняли, что расставание с Диком неизбежно, и до  него  остались считанные минуты. Юноша, ставший близким другом, опорой и утешителем,  покидал их и может  быть  надолго.  Перед  девушками вдруг разверзлась пустота.  Они осознали,  что через несколько минут останутся наедине с малознакомыми,  не  интересными  для них людьми.  Лишатся покровителя, помогшего им в самые трудные минуты их жизни.

      Речел, уже  смирившаяся  с расставанием замерла в ожидании последнего поцелуя, горестной минуты разлуки. Но сестры на мгновение оцепеневшие от неожиданного известия,  вдруг осознали, что если не сделают,  что-то важное сейчас же,  то молодой человек может исчезнуть из их жизни,  так и не узнав их подлинного отношения к нему.

      Тесс бросилась к нему, схватила его руку, прижала к своей груди, бессвязно зашептала:

      - Мальчик. Не думай обо мне плохо. Я лучше... Я ничего не забуду... Где бы мы друг друга не нашли ты всегда  будешь  для меня желанным...