Призрак

В тот же миг верхняя часть двери со свистом влетела в номер.

Пока Трульс Бернтсен разворачивался, он инстинктивно понял, что бежать не следует, потому что зона поражения дробовика, стреляющего с такого расстояния, будет большой. Рука его скользнула за пазуху. Если бы кобура находилась в обычном месте и на нем не было бы пиджака, он бы выхватил пистолет быстрее, потому что рукоятка торчала бы наружу. Но в пиджаке легче было вынимать пистолет, прижатый к телу недалеко от лацканов.

Трульс Бернтсен упал назад на кровать, высвобождая при этом пистолет, и когда остатки двери с грохотом разлетелись в стороны, оружие уже было у него в руке. Он услышал, как позади него хрустнуло стекло, после чего все остальные звуки заглушил новый выстрел.

Звук заполнил уши, их заложило, и в номер ворвалась метель.

В дверном проеме, окутанные вьюгой, виднелись силуэты двух мужчин. Более крупный поднял пистолет. Головой он почти касался верха дверного проема, в нем было больше двух метров роста. Трульс нажал на курок. И снова нажал. Ощутил превосходную отдачу и еще более превосходное осознание того, что на этот раз все всерьез и черт с тем, что будет потом. Великан попятился, тряхнув челкой, и стал отступать, пока не скрылся из виду. Трульс передвинул пистолет и прицел. Второй мужчина стоял не шевелясь. Вокруг него летали белые перья. Трульс держал его на мушке. Но не стрелял. Теперь он видел его четче. Морда как у росомахи. Такие лица у Трульса всегда ассоциировались с саамами, финнами и русскими.

Этот человек спокойно поднял пистолет, держа его перед собой. Палец на спусковом крючке.

— Easy, Berntsen,[45] — сказал он.

Трульс Бернтсен протяжно завыл.

Харри падал.

Он наклонил голову, сгорбился и стал пятиться, когда первый заряд дробовика просвистел у него над головой. Он пятился туда, где находилось окно. Почувствовал, как стекло прогнулось, прежде чем вспомнило, из чего оно сделано, и подалось.

Теперь он находился в свободном падении.

Время резко затормозило свой бег, как будто он падал через толщу воды.

Руки медленными движениями рефлекторно пытались остановить вращение тела, которое уже начало исполнять сальто назад. Недодуманные мысли носились между синапсами мозга: он приземлится на голову и шею; ему повезло, что в номере не было штор; обнаженная женщина вверх ногами в окне напротив.

А потом он погрузился во что-то мягкое. Пустые картонные коробки, старые газеты, использованные подгузники, упаковки из-под молока и несвежий хлеб из кухни гостиницы, влажные фильтры с остатками кофе.

Он лежал на спине в мусорном баке под стеклянным дождем. Из окна над ним были видны вспышки, похожие на фотоаппаратные. Вспышки от выстрелов. Но было на удивление тихо, как будто выстрелы раздавались в телевизоре с приглушенным звуком. Харри почувствовал, что клейкая лента на горле порвалась и из раны потекла кровь. Какую-то долю секунды он раздумывал, а не остаться ли лежать здесь. Закрыть глаза, уснуть, улететь. Он словно со стороны наблюдал, как встает, перепрыгивает через край бака и несется к воротам на другой стороне двора. Открывает их, слыша протяжный яростный вой из окна, и выбегает на улицу. Поскальзывается на крышке люка, но удерживается на ногах. Видит, как работающая негритянка в узких джинсах автоматически улыбается ему и надувает губки, но, оценив ситуацию, отворачивается в другую сторону.

Харри побежал.

И решил, что на этот раз он будет просто бежать.

До тех пор, пока бежать будет больше некуда.

Пока не наступит конец, пока они не схватят его.

Он надеялся, что ждать этого уже недолго.