Улла.
— Какой ты красивый, Трульс, — сказала она.
Хозяйская улыбочка. Блестящие глаза. Но он в ту же секунду понял, что явился слишком рано.
Трульс просто кивнул, не решился сказать в ответ то, что должен был: что она сама прекрасно выглядит.
Она приобняла его, пригласила войти и сообщила, что приветственное шампанское еще не разлили по бокалам. Она улыбалась, размахивала руками и бросала полупанические взгляды на лестницу, ведущую на второй этаж. Наверняка надеялась, что сейчас спустится Микаэль и примет на себя роль хозяина. Но Микаэль был увлечен одеванием, внимательно всматриваясь в свое отражение в зеркале и укладывая волосы как положено.
Улла слишком быстро и возбужденно болтала о людях, с которыми они вместе росли в Манглеруде, знает ли Трульс, что с ними стало?
Трульс не знал.
— Я не поддерживаю с ними связь, — ответил он.
И был совершенно уверен, что она знает: он никогда не поддерживал с ними связь. Ни с кем из них, ни с Гоггеном, ни с Джимми, ни с Андерсом, ни с Крёкке. У Трульса был только один друг — Микаэль, который постоянно заботился о том, чтобы Трульс всегда находился на расстоянии вытянутой руки, даже тогда, когда Микаэль начал удаляться от него по социальной и карьерной лестнице.
Темы для разговоров у них иссякли. А у Трульса их не было с самого начала. Тогда Улла сказала:
— А как насчет женщин, Трульс? Есть что-нибудь новенькое?
— Насчет этого ничего нового.
Он попытался произнести это весело, как она. Сейчас ему действительно хотелось держать в руках приветственный бокал шампанского.
— Неужели никто не может покорить твое сердце?
Она склонила голову набок и со смехом подмигнула ему, но он видел, что она уже жалеет об этом вопросе. То ли потому, что заметила, как он покраснел. То ли потому, что знала ответ, хотя об этом никогда не говорилось вслух. «Да, ты, ты, Улла, смогла покорить мое сердце». Когда он ходил на три шага позади суперпары Микаэля и Уллы на Манглеруде, всегда на своем месте, всегда готовый услужить, но с маской «мне скучно, но ничего повеселее придумать не могу» на лице, а в это время в сердце его горел огонь любви к ней, и он краешком глаза отмечал ее малейшее движение или изменение выражения лица. Он не мог заполучить ее, знал, что это невозможно. Но все равно мечтал о ней, как человек мечтает о возможности летать.
Наконец с лестницы спустился Микаэль, вытягивая рукава рубашки из рукавов смокинга, чтобы выставить на всеобщее обозрение запонки.
— Трульс!
Это прозвучало преувеличенно сердечно, как обычно человек приветствует малознакомых людей.
— Почему у тебя такой суровый вид, дружище? Нам надо обмыть этот дворец!
— А я думал, мы будем праздновать назначение нового начальника полиции, — сказал Трульс, оглядываясь по сторонам. — Я слышал это сегодня в новостях.