Старик протянул ему руку.
— Добро пожаловать. Я Като. Живу в триста десятом.
Харри посмотрел на большой грязный кулак, похожий на сковородку.
— Давай, — кивнул Като. — Руки — единственная часть меня, которую можно трогать.
Харри назвал свое имя и пожал его руку. Она оказалась на удивление мягкой.
— Руки священника, — сказал мужчина, словно отвечая на его мысли. — У тебя выпить есть, Харри?
Харри кивнул на чемодан и открытые дверцы шкафа:
— Это ты уже выяснил.
— Что у тебя ничего нет в номере, да. А вдруг есть с собой? Например, в кармане.
Харри достал игровую приставку «Геймбой» и кинул ее на кровать, к другим разбросанным вещам.
Като наклонил голову и посмотрел на Харри. Ухо его смялось о плечо.
— Глядя на такой костюмчик, я бы подумал, что ты из тех, кто снимает номер на час, а не из постоянных жильцов. А что ты тут делаешь?
— Мне кажется, этот вопрос задал я.
Като положил руку на плечо Харри и посмотрел ему в глаза.
— Сын мой, — произнес он мощным голосом и провел двумя пальцами по льняной ткани. — Это очень хороший костюм. Сколько ты за него отдал?
Харри должен был что-то сказать. Совместить вежливую фразу с отказом и угрозой. Но он понял, что от этого пользы будет мало. Он сдался. И улыбнулся.
Като улыбнулся ему в ответ.
Как зеркальное отражение.
— Не буду больше болтать, к тому же мне пора на работу.
— Какую?