Случалось, мучили Гайса совсем уж неблаговидные подозрения, касающиеся «не той» любви, стыдобной товарки всех затяжных военных кампаний. И кое-что эти подозрения питало. Например, Нерг не ходил «к девчатам», коллекционировал статуэтки из моржового бивня, изображающие пляшущих нагишом мальчиков (жены зажиточных северных варваров ставили такие на домашние алтари, когда хотели забеременеть сыном), как бы невзначай он касался то плеча, то запястья Гайса своей большой лопатообразной рукой с мутными овалами ногтей, был бы только повод…
Но когда их с Нергом дружба отпраздновала значительный срок в две недели (на войне все случалось быстро, влюбиться насмерть можно было за день, крепко подружиться — за три), Гайс успокоился, раскрылся. И даже начал с Нергом осторожно откровенничать.
По вечерам они играли в Хаместир.
Выходило, что Гайс всегда проигрывал. Но он не обижался. Ведь роскошный, вышколенный ум Нерга был не чета его зеленому пугливому умишку, как мул не чета рысаку.
Играли они «на интерес» — к превеликому сожалению Нерга, который был болезненно азартен.
— Хуммер тебя возьми, Лу! Тебе же платят жалованье! И куда ты его деваешь? — возмутился однажды Нерг.
Он частенько звал Гайса «Лу» в память о своем погибшем брате, на которого, по уверениям инженера, Гайс был очень похож. Привыкнуть к этой прихоти Гайсу было нелегко.
— Жалованье совсем куцее… — вздохнул Гайс.
— Послушай, ну даже ведь куцее жалованье за один день не потратишь! Я своими глазами видел бумаги. Вчера ты получил шестнадцать авров. И где они? Ведь мы же весь вечер провели вместе! Ты что, откладываешь себе на похороны, хуммерово отродье?
Пришлось Гайсу рассказать Нергу историю с Нимарью. Кое-что он, правда, опустил. В первую голову — золотую занозу того дня, когда он «впервые». И топкую, зудящую, сладкую боль неутолимого желания, в которой каждый раз барахтался его рассудок, когда Нимарь рассчитанным движением вынимала стрелу из стремительно пустеющего колчана.
— Ну и дрянь, — резюмировал Нерг. — Вот уж сука!
— Почему «сука»? — У Гайса даже во рту пересохло, так это было неожиданно.
— Потому что сука. Пошлая старая дура, — проворчал Нерг, играя желваками.
— Почему «старая»?
— Ты знаешь, сколько ей лет, Лу?
— Знаю. Много. Кажется, двадцать семь. Но ведь она выглядит моложе…
— Какая разница, как выглядит, важно, что есть на самом деле!
— Но я не собираюсь к ней свататься…
— Только этого не хватало! Смотри, с такими тетками не шути! Охнуть не успеешь, как…
— Как — что? — Глаза Гайса гневно сверкнули.