Адская смесь
За свою недолгую, но плодотворную творческую карьеру Андрей Плеханов перепробовал массу различных фантастических поджанров и стилей. Его произведения порой настолько не похожи друг на друга, что невольно закрадывается сомнение, не является ли эта фамилия коллективным псевдонимом. Лишь первые две книги «Бессмертный» и «Мятежник», по сути являющиеся частями одного большого романа, имели между собой нечто общее — они обе представляли собой довольно нестандартный боевик с чертовщинкой. «Лесные твари» с их продолжительными экскурсами в оккультные миры и древний Китай балансируют на грани между серьезной фантастикой, триллером и пелевинским постмодернизмом. «День Дьявола» — чистейший мистический хоррор в духе лучших произведений Дина Кунца. «Сверхдержава» — остросюжетная социальная антиутопия, в которой фантастика умело переплетена с серьезными авторскими размышлениями.
Объединяет романы Плеханова немногое. Во-первых, образ неутомимого борца с демоническими силами Демида Коробова (кроме «Сверхдержавы», которая не входит в сериал «Земной Бессмертный»), Во-вторых, высокий профессионализм и стремление к точности даже в мелочах — когда автор пишет о чем-то малоизвестном и узкоспециальном либо стилизует повествование под древнекитайскую летопись или доклад российского жандарма прошлого века, не возникает ощущения, что автор нахватался верхов по детским иллюстрированным энциклопедиям: он явно серьезно изучал эти вопросы. В-третьих, страстная тяга к мистике, ужасам и триллеру, которые автор трепетно любит и ценит.
Все три составляющие в полной мере присутствуют и в новом творении Андрея Плеханова. Правда, автор, подобно Артуру Конан Дойлу, уже явно не знает, куда ему девать своего главного героя, с каждой новой книгой становящегося все могущественнее и неуязвимее. Плеханов уже стрелял ему в голову из пистолета, погружал его в кататонию, задвигал на периферию повествования, сделав новым героем некоего Мигеля Гомеса, но все безрезультатно. Зато ужастиковая составляющая сериала «Земной Бессмертный» крепнет от книги к книге.
В первых двух романах это были какие-то общефэнтезийные колдуны и аморфные темные силы, которые злобно гнетут кого попало. В «Лесных тварях» появился замечательный персонаж Карх, Король Крыс, сатанинское существо, блестящие эпизоды с участием которого достойны пера Клайва Баркера. «День Дьявола» оказался хоррором чистой воды, причем хоррором хотя и откровенно коммерческим, но достаточно качественным, чем-то средним между произведениями Дина Кунца и Ричарда Лаймона. Итак, к какому поджанру триллера Андрей Плеханов еще не обращался? Правильно: к черному саспензу из жизни маньяков.
В новом романе он именно это и делает. Еще немного, и я возьму назад свои слова, неосторожно оброненные в предыдущем выпуске альманаха, — о том, что у нас нет достойных продолжателей дела Стивена Кинга. Смена растет! Автор последовательно, логично и убедительно выстраивает историю зловещего маньяка Вальдеса (см. красочный портрет на обложке книги), помешанного на расизме и идеях испанской инквизиции. Лихо закрученная интрига не позволяет читателю расслабиться ни на секунду. Кровавые похождения маньяка описаны со сдержанным драматизмом, а психологическая разработка характера преступника выполнена в лучших традициях кинговской «Мареновой розы». Беспрепятственно наслаждаться прекрасно написанным триллером можно около трети романа, а затем Вальдес совершает непростительную глупость — похищает Лурдес, любимую девушку Мигеля Гомеса, после чего «Инквизитор» вступает во вторую фазу повествования — фэнтези. Вальдес сбегает в некий параллельный мир Кларвельт, носящий черты германского средневековья, и Демид с Мигелем отправляются за ним.
Не хочу сказать, что фэнтезийная составляющая написана плохо… Написана она как раз неплохо, но традиционно настолько, что сводит зубы. Похвально стремление автора перепробовать все существующие фантастические стили и жанры, однако возникает ощущение, что в данном случае он делал это через силу, из-под палки вынуждая себя писать неинтересную ему «фантастику меча и колдовства», которую он сам наверняка недолюбливает. Впрочем, возможно, любители традиционного средневекового экшна с интригующими тайнами, магами-воинами и перемещениями во времени останутся довольны.
Напоследок хотелось бы выразить недоумение по поводу того, что новый роман сериала «Звездный Бессмертный» был выпущен в другой серии. Конечно, со славянской магической фантастикой «Загадочной Руси» сериал имел весьма мало общего, однако в серии «Перекресток миров», ориентированной на жесткую боевую НФ, он выглядит не менее странно. Проблема Плеханова в том, что его нестандартные произведения, как уже было указано выше, не укладываются в рамки какого-то определенного жанра. Поэтому издательство «Центрполиграф», видимо, будет продолжать рискованные эксперименты с выпуском книг Андрея Плеханова в полярно противоположных сериях, а поклонникам писателя придется напрячь зрение и напряженно разыскивать на прилавках среди пестрого ассортимента ярких обложек шестую книгу о Демиде Коробове, которая вполне способна выйти в новом оформлении и с новым логотипом на корешке.
Взгляд из окна
То, что этот небольшой роман является приквелом повести «Миссионеры», угадывается сразу, даже не потому, что две эти вещи заключены в один переплет. Например, угадать, что «Разбойничья злая луна» является сиквелом, мог лишь внимательный читатель, и то не с первых глав, а ведь эти два произведения тоже находились под одним переплетом (хотя повесть была хитроумно вынесена в конец книги). Вообще издательская деловитость вызывает восторг: лично я «Миссионеров» в результате покупал уже трижды, потому что если ты ценитель Лукина и охотишься за его новыми вещами, то серия «Звездный лабиринт» оставляет тебе лишь такой выбор. Хотя автор тут, пожалуй, ни при чем.
Жанр «Поводырей» почти реликтов для современной отечественной фантастической литературы: это не фэнтези. Даже не понятно, отчего в ноябрьском номере «Если» Е. Лукин публично возносит хвалу кончине научной фантастики. Впрочем, научная мотивация как самоцель в романе действительно отсутствует: реалии здешнего мира обходятся без нее, а «дверь в стене» (точнее — просто в воздухе), открывающая дорогу в иной мир, существует как заданное условие. Дорогу к воплощению параллельного варианта истории, к реализации заветных планов, к жизни если не райской, то хотя бы лишенной «свинцовых мерзостей» действительности… И — к предательству, изгнанию, крови.
Читая новую вещь из полюбившегося цикла, всегда испытываешь предвкушение того, как будешь узнавать намеченные в предыдущих текстах реалии. Но на сей раз такое узнавание изрядно сдобрено досадой. И дело тут даже не в том, что замечаешь нестыковки.
Они, между прочим, есть: ну не могут герои «Поводырей», дожив до «Миссионеров», так всерьез рассуждать о глобальном зле, которое принесет явление европейцев. Они ведь уже в «Поводырях» на этой идее обожглись, и вообще, как выясняется, проводником ее являлся персонаж, выбравший совсем особый путь. И вряд ли могли благородные туземцы из мира «Миссионеров» отказываться от чужого вмешательства в свои внутренние дела, раз они, оказывается, за шесть с лишним десятилетий до этого охотно соглашались на «божью помощь» в межклановых разборках (что, пожалуй, роднит их с реальными полинезийцами из нашего мира). Ну и еще кое-что можно отыскать. Но дело, как уже говорилось, не в этом.
Просто никак не избавиться от мысли, что читаешь фельетон на злобу дня. Да еще, как это ни удивительно, лишенный очень характерного для Лукина юмора. Если в первых двух произведениях тон задавали все-таки глобальные ценности, да и очень тонкая проработка парадоксально-достоверных деталей Иного Мира грела сердце, то в «Поводырях» все это оттеснено на задний план. А главным становится ракурс с совершенно конкретной колокольни. Разверните газету, если угодно — откройте окно, и вы увидите этот самый пейзаж. И даже согласившись с пафосом осуждения (а куда деться — согласимся), все равно ощущаешь чувство утраты. Ну да, да, политиканство, особенно осуществляемое руками «братков», — всегда грязное дело, а властные структуры выглядят одинаково неприглядно что в нынешней России, что на коралловом чудо-острове. Но…
Но, наверное, недаром Стругацкие отказались от мысли написать роман, предшествующий «Жуку в муравейнике» («Обитаемый остров» таковым считать не приходится). Иначе вместо поставленных вопросов — больных, нерешенных и не решаемых в принципе — пришлось бы дать ответ. Швырнуть свое авторское видение в лицо читателю и размазать его по оному.
Может быть, именно поэтому повествование в «Слепых поводырях» ведется как бы «извне»: оно на удивление мало пропущено через восприятие героев, как было в предыдущих текстах. Этот прием все-таки используется, однако куда реже и, как мне кажется, куда менее проникновенно, чем в «Миссионерах» и «Луне».
Но одна линия раскрыта, если даже чуть грубо, то все равно очень весомо и зримо. Это мысль о том, что воинствующее «антизападничество» (привет Рыбакову с его «На чужом пиру») характерно прежде всего для тех, кто ощущает явную невозможность сделать что-то значимое У НАС. И лишь до тех пор, ПОКА они эту невозможность ощущают.
Наверное, это все-таки отнюдь не слабый роман, если он вызывает такие мысли, будит такие ассоциации, вовлекает в такую полемику…
ebooksa