Оглушенная таким валом новостей, сразу после обеда я сказалась больной, попрощалась со Стейси и ушла с занятий. И направилась прямиком в офис местной газеты, чтобы по архиву старых выпусков восстановить ход событий. Внимательно изучив напечатанное, осталась в еще большем недоумении. Ведь это я была его беременной подругой, а не какая-то Салли Энн. И я жива, хотя и не вполне здорова. Джон никогда не проявлял ко мне агрессию. А если употреблял вещества, вообще выпадал из жизни настолько, что даже не двигался, не говоря уж о том, чтобы на кого-то нападать.
Мама наверняка знала об этом деле, но не стала меня расстраивать.
Звонит мобильник, возвращая меня в реальность. Не знаю, как долго я витала в прошлом; вода в раковине остыла, а пальцы от влаги стали белыми и морщинистыми. На экране высвечивается номер тети Дженнифер, маминой сестры. Не беру — пусть оставляет голосовое сообщение.
Тетя звонит раз в две недели, чтобы справиться о состоянии мамы. Из-за инвалидности на фоне рассеянного склероза она не может навестить Мэгги в доме престарелых, который я выдумала, чтобы скрыть правду. Мне даже пришлось завести специальную записную книжку для вранья, чтобы не спалиться на мелочах. Черт возьми, следить за собственной ложью дико трудно! Невольно восхищаюсь Мэгги, когда думаю о том, как она долгие годы виртуозно справлялась с этой непростой задачей.
Отправляю текстовое сообщение и проверяю, достаточно ли остыл корж, чтобы нанести шоколадный мусс. Беру кондитерский мешок, наполняю его сливочным кремом и пишу имя Дилан. Осталось только воткнуть двадцать три свечи, которые я предусмотрительно купила вчера в супермаркете, — по одной за каждый не прожитый год.
— С днем рождения, — говорю я и смотрю на свечи, давая им немного погореть, прежде чем задуть.
И загадываю желание, которому никогда не суждено сбыться.
Глава 32
Мэгги
Он снова явился. Когда я его замечаю, у меня заходится сердце.
Кто он и чем занимается, мне неизвестно. Но этот тип уже в третий раз приехал сюда на своей белой машине и смотрит на мой дом. Сегодня решился подойти ближе. Медленно отошел от машины и двигается по тропинке к дому. Вытягиваю шею, чтобы лучше его рассмотреть, но чертовы ставни закрывают весь обзор. Подтаскиваю пуф и взбираюсь на него, чтобы хоть что-нибудь разглядеть. Судя по тени, он заглядывает внутрь через окно гостиной, а я слежу за ним сверху. Если это грабитель, то явно непрофессионал — ведет себя слишком глупо. Может, полицейский в штатском или частный детектив? Вдруг кто-то из моих знакомых усомнился в Нининых словах о том, что я сейчас живу с сестрой на побережье? Может, они скучают по мне?
В поле зрения появляется кто-то еще. Элси! Единственная, кто по старой доброй традиции приглядывает за соседями и контролирует всю округу (естественно, кроме меня, но я не в счет). Она ковыляет к нему на своих ходунках и что-то говорит, а потом грозит мобильным телефоном. Незнакомец поспешно отступает к машине. Я понимаю, что Элси действует из лучших побуждений, но если он планировал пробраться в дом, то у меня мог бы появиться шанс на спасение. А теперь он пропал.
Когда белая машина отъезжает, а Элси возвращается к себе, я снова осматриваю улицу, в частности дом напротив. Семья, которая там поселилась, мне незнакома: они переехали через несколько месяцев после того, как я попала в заключение. У них двое детей, мальчик и девочка; обоим, скорее всего, меньше десяти лет. Отец — крайне несимпатичный пухлый мужчина, руки снизу доверху заколоты татуировками. Судя по тому, как он откидывает плечи при ходьбе, крайне самоуверенный и нахальный тип. Лицо его жены я не могу как следует рассмотреть; мне почему-то кажется, что у нее резкие угловатые черты и внешне она столь же неприятна, как и ее супруг. Кстати, я никогда не видела, чтобы их дети играли на улице, как Нина, когда была маленькой. Подозреваю, они не очень хорошие родители.
Я вижу их обоих вместе с дочкой в спальне наверху. Горит свет. С потолка свисает голая лампочка, даже без абажура. В комнате идет ремонт. Стекло забрызгано побелкой, что затрудняет обзор с улицы. Однако с высоты все видно через верхнюю створку, которую они даже не потрудились занавесить.
Мое внимание привлекает жена: она агрессивно тычет пальцем в девчушку, потом наклоняется к ней и что-то кричит прямо в лицо. Обзор на несколько мгновений заслоняет муж, выходящий из комнаты, а потом я вижу, как малышка отлетает к стене и падает на пол, пропадая из вида. Похоже, мать только что сильно ее ударила.
— Нет! — кричу я и сжимаю кулаки.
Рот матери снова разевается, словно она продолжает кричать на бедняжку. В следующую секунду она поворачивается и уходит, захлопнув за собой дверь. Малышка, к моему облегчению, поднимается с пола. Трет глаза и ту часть головы, которой ушиблась. Подбегает к двери, пытается ее открыть… Ничего не получается. Дергает снова и снова, а потом отходит. Сердце обливается кровью, когда она пропадает из виду.
Через минуту она показывается у окна и стирает побелку, которая закрывает ей обзор. Мне жалко ее. Я представляю, какой одинокой она, должно быть, сейчас себя чувствует. Ей не с кем разделить свою боль. Хочется дать ей знак, что я здесь и что мне не все равно.
И тут меня осеняет.
Я хватаю прикроватную лампу, подтягиваю к себе кабель и начинаю быстро включать и выключать свет в слабой надежде, что всполохи привлекут ее внимание. Я уже много раз пробовала раньше проделывать этот фокус, но никто никогда не замечал моих сигналов, даже Элси, и тем более при дневном свете. Наверное, ставни блокируют свет при взгляде снизу вверх.
ebooksa