Смерть на Кикладах. Книга 2

Вот так он и пришел в Кендо.

Смолев задумчиво взял со стенда синай – бамбуковый меч для тренировок. Да, он был очень похож на его первый синай. С меча из бамбука все и началось.

Алекс помнил, как сперва все новички собрались в круг, и, сев рядом, мастер показал им синай и рассказал, из каких частей он состоит. Затем подошел его помощник, поклонился и занял место рядом с мастером. По команде сенсея помощник демонстрировал, как надо стоять и как сидеть, как нужно держать меч во время поклона, под каким углом следует делать поклон, а мастер комментировал все его движения.

Новичкам объяснили, куда надо смотреть, где должны быть руки, а где – лежать меч. Потом выучили хвату синая: левая рука снизу держит рукоять тремя пальцами, а правая – выше, сжимает ее легко, без напряжения. А вот и стойка: правая пятка на одной линии с большим пальцем левой ноги, ноги на ширине ступни, левая пятка всегда несколько приподнята от пола, а кончик бамбукового меча направлен в горло противнику. Потом попробовали передвижения: назад и вперед, влево и вправо, влево, вперед, вправо, назад…

Смолев усмехнулся: уже на второй тренировке он сломал свой первый синай. Сэнсей, заметив, что он расстроен, подбодрил его тогда, сказав, что это от усердия и трудолюбия, и помощник выдал другой, пообещав починить старый. Новый синай оказался гораздо крупнее первого, намного тяжелее и с массивной рукоятью. Он помнит, как на первых порах было ужасно тяжело соблюдать стойку, правильно держать меч, расслаблять плечи и не спотыкаться о собственные ноги. В доспехах, которые выдал новичкам помощник, Алекс ощущал себя водолазом на суше. Первые несколько недель тренировок превратились тогда в сущий ад. Он чувствовал себя беспомощным, ни на что не способным, потным и бестолковым.

Прошли месяцы, прежде чем его стойка стала тверже, он смог держать правильно руки, особенно левую – по центру. Ноги, наконец, стали слушаться, он научился шлепать правой ногой одновременно с нанесением удара мечом по цели. Он прекрасно помнит, как пятки вечно были сбиты в кровь, мышцы ныли, суставы трещали, ноющая боль в предплечьях была постоянной.

«…суть Кендо, – учил их мастер, – подготовить самурая к битве не на жизнь, а на смерть, где провести фатальный удар можно лишь тогда, когда он совмещается с движением ног, дух крепок, а энергия сфокусирована. Поэтому все в Кендо имеет глубокий смысл. Почему ударной является только верхняя треть синая? Потому, что на настоящем клинке это – самая острая часть. Почему удары в область висков, запястий и в другие места должны быть такими точными и четкими? Чтобы пробить броню доспехов противника, ведь именно в изгибе запястья они очень тонки. Почему так важна одновременность удара и движения ног? Чтобы вложить в удар вес всего тела. А чтобы в битве ваш меч не застрял намертво в черепе поверженного противника, и вы не стали легкой добычей, нужно выжимающее движение…»

«…можно проследить родословную каждого инструктора вплоть до великих самурайских домов периода Эдо и дальше. Эти истории передаются от учителя ученику, который потом, в свою очередь, передает ее своему воспитаннику. И когда я говорю вам, что нога должна стоять так, а не иначе, я говорю это не потому, что меня так учили, а потому, что так это правильно. И так делали всегда. Обратите внимание на угол замаха меча. Это оптимальный замах, чтобы, пробив доспехи в этом месте, убить противника одним ударом, в то же время оставаясь в равновесии для отражения следующей атаки. Так что, как видите, это не просто пустой обычай…»

И Алекс не жалел себя. Казалось, что-то начало получаться. Он помнит, как после десятой или одиннадцатой недели тренировок мастер Фудзивара пригласил его после тренировки поужинать в японский ресторанчик, что был тогда выше этажом. За рисом с сашими и жасминовым чаем мастер рассказал ему потрясающую историю про молодого самурая по имени Миямото Мусаши, которую Смолев запомнил на всю жизнь.

– Настоящее объединение Японии в Империю началось с приходом к власти сподвижника Нобунаги – великого Токугавы Иэясу в тысяча шестьсот третьем году, – говорил тогда Фудзивара-сенсей. – В детстве нашего самурая звали Бен-но-Суке. Когда ему было семь лет, его отец – самурай и отличный фехтовальщик – погиб. Вскоре умерла и мать, ребенка взял на попечение его дядя, монах. Желая отомстить за гибель отца, парнишка тренировался с малых лет, рос сильным и задиристым. Первого своего противника он уложил в поединке, когда ему было всего тринадцать. И это был самурай из школы Синто-рю, искусно владевший мечом. Бен-но-Суке победил его, орудуя деревянной палкой. Просто проломив ему голову. Еще через три года он убивает другого известного бойца по имени Тадасима Акиме и, решив, что его подготовка достаточна, отправляется в свое «паломничество самурая».

– Что это такое – «паломничество самурая», мастер? – поинтересовался тогда Смолев.

– Это странствие, в котором самурай может находиться всю жизнь. Его еще называют «воинскими скитаниями». Тысячи самураев во все века бродили по Японии, сражаясь друг с другом и умирая в схватках. Это были ронины, как правило. Самураи, не служившие никому, кочевавшие по стране и вызывавшие на бой лучших бойцов из разных школ.

Наш молодой самурай тоже был таким ронином, но сперва он решил отомстить за отца и направился в Киото, где жила семья Йошиоки. Ему шел двадцать первый год. Первым он вызвал на бой главу семьи – Сейдзиро. Тот сражался настоящим мечом, а наш герой – деревянным – и победил. От стыда за поражение глава семьи отрезал свой узел на затылке – знак принадлежности к касте самураев. Затем была схватка со средним братом – Денсичиро, на которую наш воин легкомысленно опоздал. Но, появившись, всего за несколько секунд разделался с новым противником: его деревянный меч размозжил тому череп. Отстоять честь семьи вызвался сын Сейдзиро – молодой Хансичиро, которому не исполнилось еще и двадцати, но он уже был признан лучшим фехтовальщиком в семье. Он прибыл к месту дуэли в полном вооружении, окруженный слугами, и с твердым желанием разделаться с выскочкой. Но и это его не спасло. Бен-но-Суке зарубил его, орудуя двумя мечами, пробился сквозь толпу вооруженных телохранителей и скрылся в зарослях. Так его и не нашли. С тех пор его имя стало легендой. К тридцати годам он провел более шестидесяти серьезных схваток, как он сам пишет в своей книге, и стал практически непобедим. Я не буду в подробностях рассказывать вам обо всех его схватках: это заняло бы слишком много времени. Расскажу еще только об одной.

К этому моменту в чайнике настоялся жасминовый чай, японец разлил ароматную жидкость по чашкам, вернул чайник в керамическую подставку с горящей свечой и продолжил свой рассказ.

– Это, пожалуй, самая известная его схватка. Его звали Миямото Мусаши, по имени деревеньки, где он родился и вырос. И он был уже знаменит. Схватка произошла в тысяча шестьсот двенадцатом году в маленьком городке провинции Бунзен, где Мусаши вызвал на поединок лучшего фехтовальщика местного князя Тадаоке по имени Сасаки Кодзиро. Последний был знаменит тем, что разработал изумительную технику фехтования, названную «пируэт ласточки», вдохновленный движением ласточки в полете. Испросив и получив разрешение на поединок у князя, наш самурай через гонца условился о месте и времени схватки.

Поединок решили провести на небольшом островке, в нескольких милях от города утром следующего дня. К условленному времени явился только Кодзиро со своими секундантами. Прошло время, решили послать за нашим самураем в дом, где он пировал накануне. Разнесся слух, что, испугавшись филигранной техники Кодзиро, молодой самурай попросту сбежал. Но нет, его нашли, еле добудились. Сидя на циновке и ничего не понимая спросонья, он выпил воду из тазика для умывания и повязал себе на голову влажное полотенце. Потом поднялся, весь всклокоченный, сел в лодку и поплыл на остров. По дороге, пока его друг греб, он кое-как привел в порядок свою одежду, подвязав бумажными лентами рукава кимоно, выстрогал нечто вроде меча из запасного весла. Закончив строгать, он улегся и всю дорогу до острова проспал.

Когда лодка коснулась берега, он выскочил из нее, размахивая грубо оструганным веслом, поразив своим видом всех присутствовавших там людей. И снова поединок занял несколько мгновений. Сасаки Кодзиро стремительно атаковал, Мусаши скользнул в сторону и опустил весло на череп врага. Все было кончено. В падении меч Кодзиро разрубил широкий пояс Мусаши, и с того свалились штаны. Вот так, сверкая голым задом, он и направился обратно к лодке, предварительно театрально поклонившись онемевшим от изумления секундантам.

Мастер негромко и весело посмеялся, покачивая головой.

– После этого боя Мусаши навсегда отказался от использования настоящих мечей в индивидуальных схватках. Отныне он применял исключительно деревянные…

Сейчас, стоя в пустом зале Додзе и держа в руках бамбуковый меч, спустя почти полтора десятка лет после этого разговора, Смолев прекрасно понимал, что исход поединка зависит не столько от меча, сколько от того, кто держит его в руках. И все-таки, загадка, которую задал Тишкин, не давала ему покоя.