Смерть на Кикладах. Книга 2

Узнав об этом и окончательно потеряв терпение, Токугава решил уничтожить все клинки Мурамаса, принадлежавшие его семье, и потребовал того же немедленно от своих подданных под страхом смерти.

Было провозглашено, что Мурамаса намеренно заколдовывал свои клинки, вселяя в них злое божество – кровожадного демона, жаждущего крови великого сегуна.

Примеру Токугавы последовали многие из его слуг и приближенных. Но также многие самураи, рискуя жизнью, нарушали запрет Токугавы и прятали легендарные клинки, стирали с них подписи мастера, даже выбивали чужие имена.

Поскольку многие годы эти мечи были подвержены гонениям и уничтожались – их почти не осталось. На сегодняшний день в музеях мира представлено всего четыре меча этой династии, и, похоже, что меч, на который упала витрина в музее – один из них.

Сильно, подумал Смолев, могу понять чувства Тишкина. Да и за музей обидно!

Много рассказал ему сегодня мастер Фудзивара. Но разгадать загадку не помог. Сказал: «Вы сами все поймете. Со временем!»

Уже позднее вечером Алекс долго ворочался в кровати, пытаясь разгадать тайну, но так ничего и не придумав, заснул. Его сны в эту ночь были беспокойными. Ему снилось, что это он везет клинки в Грецию вместо Тишкина и очень переживает, поскольку не может отличить один клинок от другого.

Часть третья

Аромат хризантем…

В капищах древней Нары

Темные статуи Будд.

Басё

Человек должен знать, зачем ему меч!

Фудзивара Канефуса,кузнец в 25-ом поколении

Когда спрашивают: «В чём подлинный смысл закона Будды?», прежде, чем вопрос перестанет звучать, нужно ответить: одинокая ветка цветущей сливы или кипарис во дворе», – неторопливо размышлял буддийский монах средних лет, расположившийся на отдых на самом краю бамбукового леса Сагано на окраине имперской столицы Хэйан-кё, что в переводе с японского означало «мир и спокойствие».

Монаха звали Такуан Сохо. Он сидел, скрестив босые ноги, на циновке, расстеленной у дороги. Нехитрый дорожный скарб странствующего монаха лежал рядом. Прежде, чем он отведает норимаки4 с ломтиками рыбы и моти5 с дайконом6, который он замариновал по собственному рецепту, ему необходимо перенести на бумагу мысли, что он обдумывал вот уже несколько дней пути, составляя ответное письмо своему ученику и другу ронину Миямото Мусаши.

На дворе стоял ноябрь. В стране Ниппон это время называли «момидзи-гари» – «охота за красным кленом». Листья знаменитого клена каэда с октября начинали стремительно краснеть на севере, и постепенно волна яркого багрянца захлестывала одну провинцию за другой, на целый месяц окрашивая леса в багрово-красный цвет. Созерцание красных листьев клена привлекало множество монахов из буддийских и синтоистских храмов по всей Ямато7.

Такуан Сохо, странствующий буддийский монах, поэт и каллиграф, совершал очередное паломничество в храм Тофуку-дзи, знаменитый своими кленами каэда, особенно прекрасными в середине ноября. Храм лежал к юго-востоку от имперской столицы, до него было еще полдня пути. Но время есть. У него есть все время этого мира. И одновременно у него нет ничего. И его самого нет. Есть Пустота. Однажды осознав это, он давно уже никуда не торопился.

Монах неспешно достал все необходимое для письма и, аккуратно окунув кисточку в баночку с черной тушью, вывел на бумаге несколько размашистых иероглифов. Он сидел, привычно поджав под себя ноги, на потрепанной тростниковой циновке, полуприкрыв глаза и прислушиваясь к внутреннему голосу Будды, говорившему в нем – надо только уметь слушать! Только достигшие просветления понимают, что будды и люди – единое целое! Потом склонялся над свитком и наносил еще несколько иероглифов на рисовую бумагу.

«Все происходит в соответствии с причиной и условием. В том случае, когда у нас есть только причина, мы не можем ожидать результатов. Причина – это лодка, условие – это попутный ветер. Следствие – прибытие на другой берег. Зерно – это причина. Человек, который сажает зерно в землю, – это условие. Даже если есть зерно, но никто его не посадил, ничего не вырастет. Если зерно не вырастет, мы не получим других зерен. Но зерно дает всходы лишь при условии, что человек его посеял. Люди есть следствие кармических причин своей прошлой жизни, но если при этом не выполнится условие, мудрость не проявится в этой жизни. Они могут прожить жизнь, напрасно ожидая того, чтобы выполнилось условие», – начертал он.

Свиток почти закончился. Еще осталось место всего для нескольких иероглифов. Он задумался над последними словами письма. Мусаши задал ему вопрос и терпеливо ждет ответа. Что ж, ответ мастеру клинка может быть только один. Кисточка снова погрузилась в баночку с тушью и вывела: «Не бойтесь ничего. Того, кто боится, преследуют неудачи. Страх иногда допустим в обыденной жизни. Но в ответственный момент гоните страх прочь. Усомнившись хотя бы на мгновение, вы потерпите поражение». Дописав последний иероглиф, он отложил кисть и тушь в сторону, дал высохнуть бумаге и, аккуратно свернув свиток, убрал его в дорожную суму.

Шел 17-й год Кэйтё8, год мидзуноэ-но нэ9. С великой битвы при Сэкигахаре, в которой сошлись бывшие соратники великого Оды Набунаги: вассалы покойного Тоетомо Хидэёси и Токугава Ияэсу, стремившийся захватить единоличную власть в стране, прошло двенадцать лет. Всего двенадцать – а как сильно все изменилось!