Прозрачные рыбьи глаза полицейского начальника ничего не выражали. На худом лице застыло желчное и злорадное выражение.
«Нам всем крупно повезло, что японский посол, узнав об инциденте, после зрелого размышления отказался выдвигать претензии в наш адрес. Но это произойдет при условии, если дело будет закрыто, и его соотечественников оставят в покое. В конце-концов, если бы этот оценщик не был виноват, он бы не вспорол себе живот!» – брезгливо произнес глава департамента.
Манн, набычившись, посмотрел с презрением на полицейского и рявкнул басом что-то по-гречески так смачно и витиевато, что тот пошел багровыми пятнами и выскочил из номера, злобно хлопнув дверью.
– А они могут? – хмуро поинтересовался Смолев, сидя в кресле, что стояло в углу небольшого холла, рядом с высоким торшером. Он задумчиво щелкал выключателем торшера, то зажигая, то гася лампу. Настроение было паршивее некуда.
– Черта с два я им позволю! Это дело на контроле у министра. А как ты помнишь, через шесть дней у него пресс-конференция. Я с ним сегодня уже говорил. Сказал прямым текстом, что не согласен с заключением его подчиненных и имею для этого веские основания. Он, в отличие от этого молодого хлыща, который в полицию-то попал случайно полгода назад, имеет голову на плечах. Эх, вернуть бы прежнего руководителя департамента: вот был сыскарь от бога, сорок лет в полиции. Простым инспектором начинал! Как мы с ним работали! Эти новые веяния в правительстве с чертовой ротацией кадров! Все эти веяния – отрыжка Евросоюза, как я это называю. Вот и этот хлыщ на должность попал по протекции, ни черта не соображает!
– Так что сказал министр? – поинтересовался Смолев, продолжая задумчиво щелкать выключателем.
– Сказал, ищите убийцу, – пожал плечами Манн. – И постарайтесь, мол, без лишнего кровопролития. Саша, оставь эту лампу в покое, прошу тебя! И так в глазах рябит!
Алекс пожал плечами, но выключатель выпустил из рук.
В этот момент в дверь осторожно постучали.
– Войдите, открыто! – буркнул Манн по-английски, стоя посреди номера.
В комнату вошли два японца. Первым был Фудзивара, а второй японец был друзьям не знаком. Его круглое лицо освещала добродушная улыбка. Крепкий, коренастый, он был моложе Фудзивары лет на пятнадцать.
Алекс поднялся из кресла и склонился в традиционном японском поклоне. Стороны обменялись приветствиями.
– Ёсикава-сан прибыл с коллегами два часа назад, – как всегда невозмутимо проговорил Фудзивара. – Все это время они работали в музее с теми материалами, что я для них отобрал. У Ёсикава-сан для вас есть важное сообщение, он говорит по-английски.
– Добрый день, – поздоровался главный эксперт «Общества сохранения японских мечей». – Благодарю вас за приглашение принять участие в расследовании. Сегодня для нас очень важный день. То, что я сейчас скажу – пока предварительная оценка, поскольку она проводилась лишь по фотографиям клинка, которые были нам предоставлены. Но я уверен, что она подтвердится, когда меч будет найден, и мы сможем его непосредственно осмотреть. По всем признакам, пропавшая катана – клинок работы мастера Мэису Кувана дзю Мурамаса. По преданию, это последний меч династии кузнецов Мурамаса. Примерная дата изготовления меча совпадает с датой смерти мастера. Это тысяча шестьсот пятнадцатый – тысяча шестьсот восемнадцатый годы. Этот меч «высшей степени остроты». Безусловно, он заслуживает статуса «национальное сокровище» и «бесценный меч». На его хвостовике нет подписи мастера. Но все эксперты сходятся во мнении, что это и есть тот самый меч «чистых помыслов», который Мурамаса планировал преподнести в дар древнему синтоистскому святилищу Исэ-дзингу, но не успел.
– Не успел? – заинтересовался Смолев. – Почему? Он умер?
– По старинной легенде, его убил наемный убийца-синоби, подосланный кланом Токугава, переодетый странствующим монахом комусо. Синоби, как полагают многие, имел приказ захватить меч. Поэтому он дождался, пока работа над клинком будет завершена, и зарубил кузнеца. Но после убийства мастера, который, видимо, предчувствовал покушение и свою скорую гибель, власти так и не смогли найти меч. Говорят, что его младший сын, наученный отцом, спрятал клинок где-то в кустах у дороги. Там, скорее всего, его нашли паломники, и дальше судьба меча теряется совершенно на четыреста лет. Предполагаю, что он хранился или в сокровищнице храма, или в частной коллекции. Для нас сегодня великий день! Обнаружить этот меч – полная неожиданность и огромное счастье!
– То есть, вы хотите сказать, что и пропавший вакидзаси из японской коллекции, и исчезнувшая катана из российской экспозиции – это клинки работы одного мастера? – уточнил, прищурившись, Манн.
– Вакидзаси, по нашей оценке, это работа Сэнго Мурамаса, среднего в роду кузнецов. А катана – работа его сына. На нем и прервалась династия великих оружейников, – ответил с поклоном Ёсикава-сан.
– Сколько может стоить, по вашей оценке, катана, которая была похищена? – поинтересовался генерал Интерпола.
– В Японии, – снисходительно улыбнулся такому нелепому вопросу Ёсикава, – этот клинок бесценен! У национального достояния нет стоимости! Это реликвия! Она священна! Сколько может стоить солнце? Или гора Фудзи? Или цветение сакуры? Или стих великого Басё?
ebooksa