– Я не о котах спрашиваю, глупец.
– Простите, ваша милость. Королева Виктория.
Повезло. Хотя, с другой стороны, баба правила шестьдесят четыре года, с 1837‑го по 1901‑й, так что не исключено было, что я малость перескочил либо недоскочил. Конечно, можно было напрямую спросить рыжика о дате, но это не для меня, сами понимаете. Готов признать, что я не всеведущ. Но престиж, как говорится, über alles[31].
– Кому принадлежит дом?
– Венере Уайтблэк… – начал он, но тут же поправился: – То есть человеческий хозяин дома – декан Генри Джордж Лидделл.
– Дети есть? Я спрашиваю не о Венере Уайтблэк, а о декане Лидделле.
– Три дочери.
– Которую зовут Алиса?
– Среднюю.
Я украдкой перевел дыхание. Рыжик тоже. Он был уверен, что я не расспрашиваю, а экзаменую.
– Весьма обязан, сэр Рассет. Удачной охоты.
– Благодарю, ваша милость.
Он не ответил пожеланием удачной охоты. Знал легенды. Знал, какого рода охоту может означать мое появление в его мире.
Я проходил сквозь ограды, сквозь стены, оклеенные кричащими обоями в цветочек, сквозь штукатурку, сквозь мебель. Я проходил сквозь голоса, шепоты, вздохи и стенания. Я прошел через освещенную living room[32], в которой декан и деканша Лидделлы беседовали с худощавым сутуловатым брюнетом с буйной шевелюрой. Я отыскал лестницу, миновал две детские спальни, дышавшие молодым, здоровым сном. А около третьей спальни наткнулся на Стражницу.
– Я пришел с миром, – быстро сказал я, отступая перед предостерегающим шипением, клыками, когтями и яростью. – С миром!
Лежащая на пороге Венера Уайтблэк прижала уши, наградила меня очередной волной ненависти и тут же приняла классическую боевую позу.
– Осторожней, киска!
– Apage![33] – прошипела она, не меняя стойки. – Прочь! Ни один демон не переступит порога, на котором я лежу!
– Даже такой, – нетерпеливо бросил я, – который назовет тебя Диной?
Она вздрогнула.