– Он ошибся, Кеннеди. Но есть кое-что, чего ты не знаешь. И я не стану направлять его единственное дитя на опасный путь.
– А позволить Андрасу набраться достаточно сил, чтобы открыть ворота, – это не опасно для меня?
Фэйт сняла желтую перчатку и бросила в раковину, потом молча прошла мимо меня, но у двери остановилась:
– Твой отец не тот, кем ты его считаешь, и даже если на меня обрушатся небеса, я не навлеку на тебя это ужасное проклятие!
Я стояла перед дверью спальни Фэйт и набиралась храбрости. Мне так нужно о многом ее спросить, и, возможно, она бы сумела ответить.
Но едва я подняла руку, чтобы постучать, дверь открылась.
Моя тетя стояла в джинсах и фланелевой рубашке, волосы были заплетены в косу, которая спадала на спину. Один-единственный взгляд на ее спальню подсказал мне, что это вариант пижамы, придуманный Фэйт.
На потолке над кроватью с четырьмя столбиками для балдахина обнаружилось Око Вечности, зажатое между доходившими до потолка металлическими полками. Те были набиты всякой всячиной: от пластиковых бутылок из-под молока, наполненных святой водой, и керамических банок с каменной солью до потрепанных дорожных атласов и гигантских распятий, которые выглядели так, словно висели прежде на церковных алтарях.
На нижней полке тетя сложила столько оружия, что хватило бы для вооружения небольшой деревни. Я прикинула, сколько ружей заряжено пулями вместо соляных шариков. Бир спал у полок, его постель разместилась между ящиками с боеприпасами и горой незаконченных картин.
– Тебе что-то нужно? – нарушила молчание Фэйт.
– Я хотела кое о чем тебя спросить. Если можно.
Бир поднял голову, словно интересуясь: пригласит ли она меня войти? Фэйт нахмурилась и оглянулась через плечо:
– У меня тут немножко…
– У меня тоже всегда беспорядок, – брякнула я. – По крайней мере, всегда был.
Фэйт отступила и открыла дверь шире:
– Я хотела сказать, все слишком личное.
– Я могу уйти. – Я развернулась.
– Нет, все в порядке. – Тетя жестом пригласила меня внутрь. – У тебя, должно быть, множество вопросов. Я не думала, что твоя мать будет ждать так долго, прежде чем расскажет правду. – Фэйт отвела глаза. – Полагаю, ей возможность не подвернулась. А теперь ты единственная моя родственница, кроме маминой сестры, а они с мамой не были близки. – Фэйт прошла через комнату и прислонилась спиной к полке. – Я помню Диану. Редкая дрянь.
Я засмеялась, и уголки губ Фэйт тронула улыбка.
– Диана не единственная твоя родня, – напомнила она.