Сапфировое ожерелье

- Поверь мне да. – Сухо бросил он. – Появись марланий на Земле, и произошла бы революция в атомной энергетике. Однако потом дела пошли и вовсе плохо. Запасы минерала оказались небольшими, точнее тот пласт что бы на поверхности и для глубокого бурения потребовалось больше ресурсов, а также присутствие профильных специалистов. По сути нужно было организовать шахту и снабдить ее полноценной инфраструктурой, однако тут зашевелился наш дражайший оракул, пошнырял по стройплощадке и вдруг не то чтобы переменил свое решение, а запросил процент. Большой, очень большой. Так на Земле дела никогда не делались. Мы в какой-то момент готовы были пойти на уступки, однако выяснилось, что разработки должны проходить в непосредственной близи от одного из гнезд-цитаделей, и плата за наше присутствие возросла в сто крат, что в итоге сделало разработку марлания просто нерентабельным. Подольских решил отложить работы до лучших времен, пока не найдется способ повлиять на оракула, а тот, поняв, что лишился горы золота, впал в бешенство и спроецировал свою обиду на первом пришлом который попался на его глаза. То есть, на мне.

- Но разве революция в атомной энергетике не стоит вложений? – Поинтересовался я у собеседника.

- Стоит. Конечно стоит. – Утвердительно кивнул тот, но надо понимать, что каждая деталь, каждый болт, который не способен произвести Марлан, при транспортировке обходиться вчетверо дороже того, что можно было бы сделать у нас дома. В тот момент на этот бизнес не было выделено такого финансирования, а искать инвесторов для проекта, на Земле, было попросту небезопасно. Итак, это все кончилось черт знает, чем.

- А почему потом не взялись?

- Лобби. Другая сторона, а их на Земле более чем достаточно, пролоббировало отказ от разработок. По мне так может быть и РосАтом был замешен, хотя точно судить не берусь. Поговаривают, что и без Америки с Европой не обошлось.

- Однако, политика политикой, а мы уже пришли. – Искренне обрадовался я, увидев, как из-за поворота показались стены казармы и тюремного комплекса. Не скрою, а разговоры на около политические темы в последнее время стали мне нравиться все меньше и меньше.

Бороды сделали почти как надо, и Амир с полковником, приобрели пугающий и какой то, лично на мой взгляд, подозрительный вид. Бравый Суздальский состарился лет на десять, едва его нижняя часть лица закрылась черным конским волосом, и стал похож на полярника. Барус же, и без того человек восточных корней, и вовсе превратился в какого-то агрессивного настроенного суннита, и теперь, сурово посверкивая глаза и скаля белые зубы, прогуливался около серебряного блюда, начищенного до зеркального отражения, любуясь собой.

- Выдвигаемся! – Хмурый и собранный Ким поправил ножны на поясе и махнув рукой поспешил к конюшне. Амир и полковник лихо развернувшись и вмиг пойдя в ногу, поспешили за командиром, а мы с Серым, неспешно направились к воротам, где нас поджидала тега, с впряжённой туда тягловой лошадью. План был таков. Ким с компанией отправлялся вперед, иногда проверяя посты, по большому кругу, и должен был оказаться на месте минут за десять до нашего появления. Этого времени было более чем достаточно чтобы наша гнедая, не спеша переставляя копыта, помогла нам пересечь город и выбраться к нужным воротам, откуда до объекта рукой подать. Для достоверности нас нарядили золотарями, как следует измазав лица в глине, и снабдив большим чаном с фекалиями, которые, надо отдать должное управленцам, вывозился за городскую черту с регулярностью в неделю, там же опорожнялся, мысля, и возвращался в расположение. Запах от нашей экспедиции стоял еще тот, и потому Серый, стараясь как можно быстрее убраться с улиц, настегивал лошадку, а та, в свою очередь, старательно игнорировала понукания возницы. Впрочем, его опасения быть замеченными были напрасны. Пригорный народ совершенно спокойно относился к любому виду деятельности, вне зависимости от исходящего от нее запаха. Больше внимания привлек бы просто бездельник, а мы же вызывали больше энциклопедический интерес. Прохожие на краткий миг оборачивались, оценивали ситуацию и быстро забывая об уведенном спешили по своим делам.

На воротах я показал стражам пропуск, где тут же была проставлена печать о факте вывоза и пересечении границы свободного города, и вскоре мы уже катили по проселку вдоль высокого частокола.

- Ох, и воняет же. – Не выдержал Серый, и закашлявшись, сплюнул на обочину. – Я думал помру.

- А вот мне интересно, - говорил я сквозь платок, обильно смоченный ароматным маслом, но запах доносившийся из нашей телеги пробивался и туда. – Почему именно золотарями? Мы совсем что ли, по мнению твоего дружка, не способны скрытно передвигаться? Зачем дерьмо?

- Вот именно, что дерьмо. – Закудахтал Серый из-за своего платка, но смех его мне почему-то показался фальшивым, а радость наигранной. – Ким гениальный стратеги. Надо такое дерьмо, чтобы к тебе и не подумали подходить.

- А мы бы грамоту предъявили от командира.

- На все грамоты не напишешь. – С сожалением отмахнулся мой собеседник, и тут же встрепенувшись, кивнул вперед. – Вот как раз сейчас и проверим нашу маскировку.

И действительно, на проселке показалась пара конных. Ни лица, не пола их понять было невозможно. Мешковатый плащ с капюшоном не позволял распознать всадников, однако при их виде внутри меня что-то тревожно заныло.

- Вот же нелегкая. – Серый скривился и поспешно убрал от носа платок. – Оракуловы крысы. Ситуация накалялась. На лбу у меня выступила испарина, в глазах почему-то поплыло, и доски под задом показались настолько жесткими и неудобными, что я заерзал на месте. Я с надеждой взглянул на спутника, но и ему было явно не по себе. На собственной шкуре убедившись, в жестокости и беспринципности подручных оракула, он тоже выглядел не важно. Как назло, и погода, как оказалось, была против нас. Хмурое небо расчертили солнечные лучи и порывы ветра быстро разметали в клочья серые облака. От попадания солнечных лучей лохань с дерьмом начала нагреваться и аромат фекалий усилился настолько, что стал попросту непереносим. Почувствовав, как рвотные позывы подступают все ближе и ближе, я вцепился в доски сидения и зажмурил глаза, пытаясь совладать с желудком, однако удача отвернулась от нас не окончательно. Почувствовав ароматный груз капюшоны вдруг прекратили свой неспешный разговор и ударив по бокам своих лошадок каблуками, поспешно проскакали мимо.

Еще несколько минут я просто прислушивался к своим ощущениям, ловя задом каждую кочку и периодически лениво шлепая по лицу при появлении какого-нибудь кровососущего гада, желавшего полакомиться мной. Каждую секунду, каждый миг, каждый удар сердца я ожидал грубого окрика, приказывающего остановиться и предъявить документ, или еще хуже, противного и пугающего жужжащего звука выпущенного в спину арбалетного болта, однако солнце светило, дерьмо пахло, птицы щебетали, а я был все еже жив и здоров. Приоткрыв один глаз, я осторожно повернулся, чтобы посмотреть на капюшоны, однако они давно уже скрылись за поворотом. Я обернулся и с благодарностью взглянул на нашу лошадку, которая все так же неспешно, подстругивая ушами и шурша по крупу хвостом, уверенно уводила нас от опасности. Третий мой взгляд был брошен на Серого, который как ни в чем не бывало, все так же придерживая рукой платок с ароматным маслом, который он до этого чуть ли не выбросил в пыль, правил лошадкой, расслабленно придерживая свободной рукой вожжи.

- Уехали. – Спокойно пояснил он. – Я сначала струхнул, но тут ветерок налетел и их нашим грузом накрыло. Я конечно их рож не видел, но отдал бы десять местных монет, чтобы увидеть их глаза, когда они нас почуяли.

- Да уж приключение. – Поморщился я, и понял, что заливаюсь краской. – Отпугивать врага какашками.

Примерно в это же время, в нескольких сотнях километров от пригорья, колонна во главе с Зиминим выдвинулась в сторону приграничья, взяв курс аккурат на черный путь и если марланская часть конвоя прибывала в великолепном настроении, то земная ее составляющая была подавлена и большей частью отмалчивалась. Даже крикливая Вероника и строптивая Анна и то, притихли, и молча сидя в телеге, охраняемой бдительной гвардией барона, уставившись на свои связанные конечности, впадали в черную меланхолию. Однако выглянуло солнце, разбросав своими лучами хмурые тучи, и заскользив по набухшей от дождей почве, расцветило небо яркими радужными кольцами, и с ними стало немного веселее.