Макензи видела подобное в фильмах; правда, тогда от удара рукой носовая кость пробивала мозг…
Судя по всему, такого же эффекта можно было добиться удачным ударом по лицу.
Нездоровое удовлетворение накрыло Макензи, и она упала на пол рядом с Эллингтоном. Она хотела осмотреть его рану, но ослепла от града слёз и пульсирующей головной боли, как будто в голове неслось целое стадо животных.
Она почувствовала прикосновение его руки и нежные тихие слова.
«Всё хорошо, – сказал Эллингтон. – Всё хорошо».
Предавшись рыданиям на полу в комнате, где убили её отца – комнате, которая так долго её не отпускала, – Макензи не думала, что в её жизни что-то может быть хорошо. Ведь Грэг Редман показал ей, что жизнь – это всего лишь череда замыкающихся кругов.
Иногда эти круги были сами по себе.
Но чаще они переплетались друг с другом, как удавка на шее тех, чью жизнь они определяли.
ГЛАВА 31
Макензи Уайт пила третью за день «Маргариту» и смотрела на океан. Она не особенно любила море, но ей нравилась цикличная природа прибрежной волны и то, что как бы далеко она ни смотрела вперёд, горизонт не менялся.
Отправиться к морю была идея Эллингтона. МакГрат буквально настоял, чтобы они оба взяли двухнедельный отдых после того, что случилось в Белтоне. Эллингтон восстановился после ранения. После предложения МакГрата у него ушло меньше суток на то, чтобы принять решение об отпуске.
И вот они сидели под соломенной крышей прибрежного бара в Монтего-Бей на Ямайке. Шёл четвёртый день их шестидневного отдыха, и Макензи уже успела обгореть до ожогов. В отличие от других видов боли, к которым она привыкла, эта боль того стоила.
Прошло пять недель с того дня, как она вышла из родительского дома под вой сирен полицейских машин и карет скорой помощи. Эллингтон провёл в больнице всего полтора дня, потому что выстрел Редмана пришёлся в верхнюю часть правой стороны грудной клетки и прошёл навылет. Тем временем, Макензи восстанавливалась дома и с короткими перерывами проспала целых три дня. Головная боль, которая не давала ей покоя в Белтоне, продолжала её мучить, и наконец Макензи решилась на посещение врача. Осмотр не выявил ничего серьёзного, и врач предположил две возможные причины мигрени: сильный стресс или воздействие чёрной плесени, с которой она столкнулась во время осмотра старых заброшенных зданий в Белтоне.
Примерно через неделю головные боли прошли, и Макензи решила вернуться к работе. Именно тогда-то МакГрат предложил ей взять отпуск. В первый день отпуска Макензи позвонила Стефани и матери. Она рассказала им, что расследование завершилось, и что тот, кто убил отца и мужа, тоже был мёртв. Стефани попросила её рассказать все жуткие подробности его смерти, но Макензи отказалась.
В ходе дальнейшего расследования дела Грэга Редмана им удалось выяснить только одну новую деталь. Во время его визита в Никарагуа в 2003 году в городе Манагуа произошло убийство. Жертву звали Мануэль Хернандез. С десяти до тридцати одного года он жил в Америке, а в период с 1984-го по 1986 год проживал в уже известном им жилом комплексе в Элм-Бранч, штат Небраска. Как оказалось, на его теле была обнаружена визитная карточка, но при сборе улик её отнесли к личным вещам. На визитной карточке было написано «Антикварный магазин Баркера».
На четвёртый час их шестого дня в Монтего-Бей Эллингтон получил сообщение от Харрисона – по приказу МакГрата и Эллингтона ему было запрещено связываться напрямую с Макензи. В СМС он просил проверить почту и больше не написал ни слова.
Эллингтон ушёл из бара на пляже двадцать минут назад, чтобы просмотреть почту, и сейчас, вновь отхлебнув ту третью «Маргариту», Макензи увидела, как он возвращается из здания отеля, расположенного над пляжем. В пляжных шортах и майке он выглядел одновременно и немного смешно, и чертовски сексуально. В руках он держал несколько листов бумаги, и Макензи пообещала себе, что не одарит его пощёчиной, если окажется, что они связаны с работой.
«Харрисон завидует? – спросила она. – Хотел попросить тебя забронировать номер и для него?»
«Нет. Честно говоря, я позвонил ему, когда поднялся в номер, чтобы проверить почту. Я ему всё высказал, но у него была веская причина для письма».