Разбитые острова

Пилли зажгла несколько фонарей, и комната наполнилась теплым сиянием. Джеза потягивала носом, вдыхая ароматы готовящейся пищи, пока ходила вокруг конструкции, заканчивая ее сооружение. Вдруг снаружи раздались такие лязг и вопли, что ребята испугались, уж не началась ли новая война, но Горри вовремя крикнул, что это всего лишь бандитская разборка.

– Отлично, – пробормотала Джеза. – Если так дальше пойдет, скоро и нам придется подыскивать себе «крышу».

– Не, – мотнул головой Дигси, – я слышал, их после войны мало осталось. Так что до нас еще не скоро дело дойдет.

Снова сосредоточившись на работе, Джеза установила сосуд с дистиллятом и стала наблюдать за тем, как он начал перетекать в стержни. Когда они засветились, она встала и отступила на шаг назад.

Медленно, но вполне уверенно, как она и ожидала, на столе перед ними начал возникать силуэт. Сначала он как бы мигал, то появляясь, то снова исчезая, и вот наконец замер и проявился полностью.

Когда стержни убрали, все члены группы – в том числе Корен, у которого таинственным образом выздоровели ноги, – подошли ближе, чтобы увидеть результаты.

Это была действительно Скорбная Оса, она даже лежала, немного скрючившись, как там, в пещере.

– Странно, – заговорила Джеза. – Череп весь здесь, а остальное как будто просвечивает.

– Твое оборудование всегда лучше работает с костями. Его ведь разработал культист-некромант, которого больше всего интересовали именно кости людей и румелей, – не забывай.

– Да, наверное, в этом все дело. Черт, значит, опять неудача.

– Не суди себя слишком строго, – сказал Дигси. От одного взгляда его поразительных глаз ее гнев мгновенно испарился. – Рано пока. Кроме того, мы можем что-нибудь придумать.

– Что тут придумаешь? Нам нужно целое тело – полный экзоскелет, – иначе ничего не получится.

Малыш Горри пролез поближе, чтобы лучше видеть. Парнишке давно следовало бы постричься, рыжие патлы почти закрывали ему глаза.

– Я, наверное, слишком давно занимаюсь дизайном и прочей ерундой, но, по-моему, вместо недостающих частей тут можно использовать детали скелета окунов.

Джеза переглянулась с Дигси, потом с Кореном, который скорчил гримасу, явно выражающую одобрение.

Еще день-другой Джеза корпела над теорией. Она лежала на кровати, а на полках, занимавших все стены, круглились причудливыми завитками раковины окаменелостей, которые она собирала в детстве. Вот она взяла в руку одну из них – маленькую спиралевидную раковину, намертво слившуюся с камнем, – и в который уже раз подивилась, с какой загадочной целью создала ее природа. Потом опять пролистала свои записи с общими характеристиками живого, надеясь обнаружить в них какую-нибудь закономерность, которая сможет ей помочь. Окинула взглядом обширные таблицы и запутанные семейные древа, вычерченные на пергаменте и развешанные по стенам; все это было понятно только ей, не в последнюю очередь по причине ее невозможного почерка. Бо́льшую часть своей жизни она провела, пытаясь понять происхождение всего живого на свете, однако определить, откуда именно взялась Скорбная Оса, оказалось значительно сложнее, учитывая, что культисты имели обыкновение вмешиваться в самоё ткань жизни.

Дигси пришел лишь ночью, и они лежали бок о бок, не испытывая страсти. В ее мозгу все еще вихрились обрывки разных теорий, и она неотступно думала о том, что получится, выбери она тот или иной путь решения задачи.

Только бы добиться стабильности формы Скорбной Осы путем замены недостающих элементов деталями окунов – или даже их биологической материей, – тогда создание наверняка выживет. И они смогут легко сделать с него столько копий, сколько понадобится.

Убедившись, что Дигси крепко спит, она свесилась с кровати и выдвинула из-под нее коробку с тетрадями Лима. Она долго не решалась заглянуть в них, опасаясь тех эмоций, которые могут проснуться в ней при виде его почерка, но стоило ей увидеть теоретические выкладки и формулы, как все ее чувства к нему – живые, несмотря ни на что, – отступили на задний план, и она затерялась в магии формул и чисел.

Глава восемнадцатая