– Всеведущая и всезнающая Карлотта Великолепная.
– Только сейчас понял?
– На нескольких планетах есть исследовательские биолаборатории, где изучают разную ксенофауну. Как я понимаю, ты предлагаешь мне сделать вид, будто это какой-то мой проект, о котором я буду с восторгом рассказывать, и тогда Сержант решит, что ему удалось за моей спиной подчинить существо себе и использовать его в своих целях?
– Вроде того, – протянула Карлотта, мысли которой столь далеко не заходили, поскольку план пришел ей в голову только что. – Вряд ли мне удастся придумать что-то правдоподобное – вся моя работа здесь, на корабле. Но у тебя столько контактов по ансиблю…
– Никто из них понятия не имеет, что я – шестилетний антонин на космическом корабле. Для каждого из них я – другой человек, а из-за разницы во времени я в основном занимаюсь сбором данных. И ни с кем из них я не поддерживаю отношений.
– Я никогда такого и не думала.
– Просто не хочу, чтобы ты считала, будто у меня обширная сеть друзей в человеческой вселенной. Если они узнают, кто я и где мы, вероятно, мы станем объектом внимания прессы, а потом кто-нибудь заинтересуется нашими финансами, а еще кто-нибудь найдет повод признать их незаконными и отберет у нас большую часть денег.
– Их никто не найдет, – сказала Карлотта.
– Так утверждает наша программа и наши агенты, – возразил Эндер. – Но это вовсе не значит, что при наличии ресурсов кто-нибудь не сможет застичь их врасплох. Однако вернемся к тому, что ты говорила, – да, я мог бы что-то такое сделать. Вряд ли получится, но попытаться стоит. А ты сама не хочешь питомца?
– Может, просто связь с каким-нибудь домашним роботом, чтобы наблюдать, как кто-то, как и я, день за днем, год за годом занимается рутинной работой, и напоминать себе, что у машин бывает жизнь поинтереснее моей?
– То есть ты точно так же себя жалеешь, как и все мы, – констатировал Эндер. – Как будто мы все не страдаем.
– Ты так говоришь, будто это ничего не значит, – заметила Карлотта.
– По крайней мере, я не живу так, будто это ничего не значит. Но порой моя работа настолько мне надоедает, что я жалею, что не могу умереть вместе с Великаном.
– Ты знаешь, почему Великан не хочет умирать? – спросила Карлотта.
– Потому что он нас любит, – ответил Эндер, – и его работа не завершена, пока он не будет уверен, что у нас появился шанс найти счастье. Каким бы оно ни было.
– Вообще-то, ему вовсе незачем было нас любить, – сказала Карлотта. – Ты так говоришь, будто это столь же естественно, как дышать.
Эндер обвел рукой окружавшую его систему жизнеобеспечения:
– Мы дышим таким воздухом, что в этом нет ничего естественного.
– Отец – хороший человек. Благородный. По-настоящему бескорыстный.
– Неправда. Отец – мальчишка-дикарь, который восторгался монахиней по имени сестра Карлотта и мальчиком постарше по имени Эндер Виггин и которому хотелось стать таким же, какими он представлял себе их. И потому он всю жизнь пытался притворяться настоящим, а теперь продолжает действовать по тому же сценарию, потому что боится вновь оказаться тем же самым умирающим от голода бродягой, который каким-то образом выжил на улицах Роттердама.