– Слушаюсь, мой барон, – ответил де Фриз. – Я лично прослежу за этим.
– А ты можешь идти, – сказал барон своему сгорающему от нетерпения племяннику. – Час-другой отдыха пойдут тебе на пользу… это приведет в порядок твой ум перед важной настоящей работой.
Они демонстрируют тонкое, высокоэффективное умение в искусстве наблюдения и сбора данных. Информация – это их вложение капитала.
– Это впечатляет меня больше всего, – сказала Сестра Марго Рашино-Зеа, глядя на внушительные здания по обе стороны площади Согласия Империи и Ландсраада. – Это праздник для всех пяти чувств.
После долгих лет, проведенных на облачном, буколическом Валлахе IX, яркая пестрота больно резала глаза Сестры Бене Гессерит.
В воздухе висела прохладная освежающая водяная пыль, поднимавшаяся от фонтана, расположенного в центре площади, необыкновенного произведения искусства, который возвышался над землей на добрую сотню метров и представлял собой изображение завитка туманности. Фонтан был украшен макетами преувеличенно больших планет и других небесных тел, которые изливали струи окрашенной благоухающей воды. Мощные лучи света преломлялись в мириадах брызг, и в воздухе беззвучно плясали дуги бесчисленных радуг.
– Ах да, вы же не бывали на Кайтэйне, – сказал кронпринц Шаддам, идя рядом с милой блондинкой Марго. Сардаукары шли позади, готовые при первых признаках опасности, угрожающей принцу, броситься к нему на помощь. Марго подавила насмешливую улыбку; ей всегда было приятно видеть, как люди склонны недооценивать Общину Сестер.
– О, напротив, я бывала здесь, сир. Но это знакомство нисколько не умаляет моего восхищения величественной столицей Империи.
Одетую в новую черную накидку, жестко шуршавшую при каждом движении, Марго сопровождали с одной стороны Шаддам, а с другой – Хазимир Фенринг. Марго не прятала свои длинные золотистые волосы, свежее личико и поистине первобытную красоту. Люди по большей части думают, что все Сестры Бене Гессерит – это старые ведьмы, завернутые в многочисленные черные одежды, как капустный кочан в листья. Но очень многие, такие, как Марго Рашино-Зеа, отличались поразительной красотой. Умея выделять точные количества телесных половых феромонов и обладая искусством ухаживания, она могла пользоваться своей сексуальностью, как опасным оружием.
Но не здесь и не сейчас. У Сестер были другие планы относительно будущего императора.
Марго была немного ниже Шаддама, но гораздо выше Фенринга. Позади них на почтительном расстоянии, вне пределов слышимости голоса, шли сопровождавшие Марго в путешествии три Преподобные Матери, которые были проверены и опрошены самим Фенрингом. Кронпринц не имел ни малейшего понятия, что общего у этих трех женщин со знакомством с Марго. Впрочем, она сама сейчас все расскажет.
– Вам надо обязательно увидеть эти сады ночью, – сказал Шаддам. – Вода в фонтане похожа на метеорный дождь.
– О да, – отозвалась Марго с мимолетной улыбкой. Ее серо-зеленые глаза вспыхнули. – Это мое любимое место, я хочу обязательно увидеть его вечером. Я была здесь уже дважды с момента своего приезда… в предвкушении близкой встречи с вами, сир.
Хотя Шаддам прилагал все усилия, чтобы поддерживать легкий светский разговор с представительницей могущественного Ордена Бене Гессерит, это давалось ему очень нелегко. Все от него чего-то хотели и добивались, каждый приставал со своими проектами и предложениями. И при этом каждая группа надеялась, что именно она может рассчитывать на милости и благоволение, что именно в ее распоряжении имеется тот самый компрометирующий материал на соперников, который позволит ей занять выгодное положение при новом императоре. Фенринг уже принял меры к нескольким таким просителям, но число их от этого не уменьшалось.
Его нервозность меньше всего была обусловлена присутствием Сестры Марго, в большей степени его беспокоили недоверие и брожение, которые нарастали в среде Великих Домов. Не обращая внимания на то, что вскрытие тела не производилось, некоторые члены Ландсраада задали Шаддаму очень неприятные вопросы по поводу непонятной и неожиданной смерти старого императора. Союзы шатались и переформировывались. Важные налоги и десятины не поступали, некоторые богатые Дома обещали заплатить их с некоторой задержкой, не представив по этому поводу никаких объяснений.
Да еще эти тлейлаксы заявили, что пройдут годы, прежде им удастся получить синтетическую пряность.
Шаддам и его внутренний Совет решили сегодня утром обсудить создавшуюся кризисную ситуацию. Такие встречи договорились проводить ежедневно в течение недели. Долгое правление Эльруда породило в Империи стабильность (хотя было бы лучше назвать ее застоем). Никто не помнил, как именно – технически – происходит передача власти новому императору.
По всему огромному государству объявлялась мобилизация, и армии приводились в полную боевую готовность. Не стали исключением и сардаукары самого Шаддама. Вокруг почти открыто орудовали шпионы. Иногда Шаддаму казалось, что он ошибся, отстранив от должности преданного канцлера прежнего императора Эйкена Хесбана. Сейчас этот государственный муж сидел в крошечном помещении, вырубленном в скале, и был готов по первому зову явиться ко двору, если дела пойдут совсем плохо.
Внутреннее беспокойство Шаддама сделало его нервным и даже немного суеверным. Его отец, этот старый стервятник, мертв и находится, вне всякого сомнения, на самом дне ада, описанного в Оранжевой Католической Библии, и все же Шаддам не мог отделаться от ощущения, что чувствует на своих руках невидимую кровь.
Перед тем как покинуть дворец для встречи с Сестрой Марго, Шаддам, не слишком затрудняя себя раздумьями, надел первый попавшийся плащ из отцовского гардероба, чтобы не простудиться на холодном, по его мнению, ветру. Золотая мантия висела в гардеробе со многими другими вещами, которые кронпринц тоже никогда не носил. Только выйдя на улицу, он понял, что это любимый плащ отца.