– Я знаю, кто ты, – на лице Масики появилась теплая, нежная улыбка. – Мой прекрасный человек-скала.
Танос раскрыл рот, но буквально потерял дар речи. Масика потянулась и крепко, насколько было сил в ее слабом теле, сжала его руку.
– Твои руки, – прошептала она, – твои грубые серые руки…
Танос отвернулся и разрыдался. Рука Масики обмякла. Когда он вновь взглянул на нее, она уже спала глубоким безмятежным сном.
Одним ужасным днем Масика подозвала Таноса к себе. Слабым, тонким голосом она попросила отнести ее в поле.
Танос одолжил у лекаря носилки, и сам взялся с одной стороны, а с другой попросил А’Ларса. Масика казалась легкой, как воздух, как бриз, постоянно дующий над полями.
Как ангел.
Они положили ее у края поля, сразу за изгородью. День выдался ясным и светлым. Рядом высилась кукуруза, впереди лежали клочки коричневой, пострадавшей от многолетней засухи травы.
Танос заметил огромный валун – тот самый, у которого он много лет назад впервые увидел своего ангела.
Внутри Таноса вновь затеплилась искра.
Один за другим попрощаться с Масикой подходили соседи. Семейство Яза в полном составе из четырнадцати человек, улыбчивая беззубая Лорак, виртуозно управляющаяся с ножом Рина. Женщина, поселившаяся в доме старика Мако – Танос так и не запомнил ее имени. Лекари – старая Хара и ее дочь Шара.
– Ох, – вздохнула Масика, – за что мне все это?
Танос не понял, говорила она о своей болезни или об оказываемых ей почестях.
Завидев Пагана, Масика раскрыла объятия. Воин опустился на колени и дрожащими руками обнял ее.
– Спасибо, – сказала ему Масика, – спасибо за все.
Танос наблюдал со стороны, неспособный ступить и шагу, будто каменное изваяние.
Хетер склонилась над матерью и долго не отходила. Они о чем-то шептались, так тихо, что никому не было слышно.
– Не волнуйся, – сказала наконец Масика. – Иди.
Хетер колебалась.
Масика с трудом улыбнулась.