– Знаешь, поначалу и я думал точно так же, – задумчиво ответил Ту Хокс, – но потом мне пришло в голову вот что. Во-первых, на этой Земле и понятия не имеют о Гаагской конвенции и подобных ей вещах. То, что случилось с нами, – обычная судьба пленных, когда есть подозрение, что тем известно хоть что-то. Попади мы в руки перкунианцев, с нами вряд ли обошлись бы лучше. Радуйся, что мы хоть не остались калеками. Думаю, самое страшное уже позади. Теперь всё в порядке. Индейцы всегда верили, что безумцы одержимы великими духами. В духов и богов они, может, уже не верят на полном серьезе, но все равно – традиции живучи.
– Нет, ты все-таки должен убить их… – С этими словами ирландец снова погрузился в сон.
К концу следующей недели Ту Хокс чувствовал себя уже гораздо лучше. Ожоги и раны все еще давали о себе знать, но ощущение, словно с него живьем содрали кожу прошло. Постепенно он подружился с Тархе, главным врачом лечебницы, длинным тощим человеком, весьма дружелюбным и образованным. Как психиатр, он чрезвычайно заинтересовался случаем Ту Хокса, относился к нему внимательно и даже позволил необычному пациенту пользоваться своей библиотекой, где тот и просиживал часами, изучая новый мир, или Землю-2 (как он называл ее теперь).
Болезнь обоих странных пациентов Тархе рассматривал как некий вызов своему профессионализму и уделял американцам все свободное время, несмотря на занятость. Ему и просто нравилось болтать с Ту Хоксом. Во время одной из бесед Тархе намекнул, что у него составилось наконец определенное мнение о причинах недуга. Он подозревает, что оба пациента, будучи на западном фронте, пережили нечто ужасное, что и привело к некоему психическому разлому. Они как бы выпали из реальности в иллюзорный мир Земли-1, это нечто вроде защитной реакции мозга, который иначе не выдержал бы кошмара действительности.
Ту Хокс рассмеялся:
– Положим, все так и было, но чем вы тогда объясните точно такой же психоз у О’Брайена? Почему иллюзорные миры совпадают до мелочей? Вы не находите странным, даже более чем странным, что расспрашивая его, вы получаете информацию, точь-в-точь совпадающую с моей?
Тархе пожал плечами.
– Видите ли, ваш психоз настолько необычен, мог подсознательно так увлечь О’Брайена, что он последовал за вами в мир ваших иллюзий. Случай нередкий. Я заметил, что эмоционально он зависим от вас, и не последуй он за вами на эту… как ее… Землю-1, он бы чувствовал себя одиноким.
– Ну а незнание вашего языка? – Ту Хокс все еще надеялся пробить брешь в твердокаменной уверенности лекаря.
– Вы же интеллигентный человек и должны понимать: уход в мир иллюзий – вещь окончательная. Вы просто забыли свой родной язык. Это помогает разорвать связь с миром действительности, прочнее отгородиться от него.
– Простите, доктор, – вздохнул Ту Хокс. – В теории вы сильны, не спорю. Но неужели вам ни разу не пришла в голову простая мысль: то, что я говорю, может оказаться правдой? Почему бы вам не провести эксперимент, строго научный и непредвзятый? Расспросите нас с О’Брайеном по отдельности во всех подробностях о нашем мире. Он уже может кое-как говорить на вашем языке, вы поймете его. Конечно, мы могли заранее обговорить многое, но не мельчайшие детали. Раньше это были общие вопросы. Попытайтесь копнуть поглубже, коснитесь деталей истории, географии, религии, обычаев, языков – чего угодно! И если все действительно нами придумано, сразу выплывет масса несоответствий и противоречий. И наоборот.
Тархе снял очки и, подышав на стекла, принялся задумчиво протирать их.
– Да, пожалуй, это был бы чисто научный эксперимент, чисто научный. Вы правы, невозможно самому придумать язык с его словарным запасом, грамматикой и фонетикой. И по частным вопросам, скажем, истории или архитектуры, вы тоже не смогли бы договориться.
– Тогда почему же вы не хотите провести такой эксперимент?
Тархе, водрузив очки на нос, с дружелюбным скепсисом поглядел на Ту Хокса:
– Да-a… Ну что ж, возможно, мы сделаем и это… когда-нибудь. Но сейчас не лучше ли нам все-таки заняться вашей навязчивой идеей? – Он наклонился к пациенту. – Ну-ка, постарайтесь поподробнее описать свои чувства, когда я излагал свою теорию.
Подавив вспышку бессильной ярости, Ту Хокс откинулся на спинку стула и расхохотался. Вправе ли он упрекать Тархе? Окажись он сам на месте психиатра, разве смог бы он поверить в эту историю?
Бóльшая часть дня в лечебнице уделялась странным и далеко не медицинским процедурам. Ежедневная баня должна была осложнять существование вселившимся в тела пациентов демонам. Приходившие с завидным постоянством священнослужители из ближнего храма устраивали пышные церемонии изгнания бесов. Тархе никогда в этом не участвовал и с трудом скрывал раздражение, считая подобные действа пустой тратой времени. Однако же предпочитал держать свое мнение при себе – власть жрецов была велика.
Ту Хокс не упускал случая поболтать с персоналом и пациентами, используя любую возможность узнать свежие новости, или закрывался в библиотеке. «Если мы когда-нибудь вырвемся отсюда, – думал он, – то следует хорошо знать причуды этого мира». Найденный на полке школьный учебник многое прояснил в истории Земли-2. На планете завершался последний ледниковый период и как раз теперь началось великое таяние. Счастливое обстоятельство для здешней Европы, которую не омывал теплый Гольфстрим! Как и предполагал Ту Хокс, отсутствие этого теплого течения во многом повлияло на расселение человечества и всю цивилизацию этого странного мира. К примеру, весь Скандинавский полуостров и большая часть северной России все еще были погребены под снегом и могучими ледниками.
Многие тысячелетия предки индейских племен волнами накатывались на Европу из сибирских просторов и Центральной Азии, поглощали покоренные племена или сами растворялись в них. Как правило, со временем завоеватели ассимилировались, но иногда им удавалось навязать аборигенам свой язык и культуру. Так возникло государство Хотинохсоних, а на территории южнее Чехословакии Земли-1 укреплялось государство Кинуккинук. И наконец еще одна страна, заселенная белыми и индейцами, подпала в последнее время под власть Перкунии, сохранив лишь жалкое подобие былой независимости.