С этими словами он встал и перешел на другую сторону зала, в знак поддержки военного бюджета, отвергнутого общим собранием его партии.
Или вот:
– Делайте выбор! Всегда делайте выбор! Иногда вы будете ошибаться, но тот, кто боится сделать выбор, не прав всегда! Упаси нас небо от трусливых зайцев, боящихся делать выбор. Встанем, друзья, и пусть нас сосчитают.
Это было закрытое совещание, но Пенни записала все на свой диктофон, а Бонфорт – сохранил. Он здорово чувствовал ответственность перед Историей и хранил записи. И хорошо – иначе с чем бы я сейчас работал?
Я решил, что Бонфорт мне по нутру. Он – такой, каким мне хотелось себя считать. Его личину я мог носить с гордостью.
Насколько помню, я ни минуты не спал с тех пор, как пообещал Пенни прийти на аудиенцию к императору, если Бонфорт не поправится к сроку. Нет, вообще-то, я собирался спать – не дело выходить на сцену с опухшей физиономией, – но потом увлекся работой, а у Бонфорта в столе нашелся большой запас бодрящих таблеток. Просто удивительно, сколько работы можно провернуть, если пахать по двадцать четыре часа в сутки, да еще если никто не мешает – напротив, помогут чем угодно, только попроси.
Но незадолго до посадки в Новой Батавии ко мне вошел док Чапек и сказал:
– Закатайте-ка левый рукав.
– Зачем?
– Затем, что не дело, если вы войдете к императору и рухнете от усталости. После укола проспите до самой посадки, а уж тогда дадим вам стимулирующее.
– А… А он, по-вашему, не сможет?
Доктор Чапек молча ввел мне лекарство. Я хотел было досмотреть очередное выступление, но, похоже, заснул в следующую же секунду. И, как мне показалось, тут же услышал голос Дэка, настойчиво повторяющий:
– Вставайте, сэр, вставайте, пожалуйста! Мы – на космодроме Липперсгей.
Наша Луна полностью лишена атмосферы, поэтому факельщики могут садиться прямо на поверхность. Вообще-то, в случае «Тома Пейна» предполагалось обслуживание исключительно на орбитальных станциях, сажать его можно только в специальную «колыбель». Жалко, я спал и не видел, как Дэк ухитрился это проделать. Говорят, легче поймать яйцо тарелкой. Дэк был одним из полудюжины пилотов, кто на такое способен.
Но мне не удалось даже поглазеть на «Томми» в «колыбели». Все, что я смог увидеть, – внутренность герметичного перехода, который сразу же подвели к нашему шлюзу, да еще пассажирскую капсулу, понесшую нас по туннелю в Новую Батавию. Здесь, при слабом лунном притяжении, капсулы развивают такую скорость, что к середине пути вновь оказываешься в невесомости.
Нас сразу же провели в апартаменты, отведенные лидеру оппозиции. То была официальная резиденция Бонфорта, до тех пор когда (и если) он снова придет к власти после выборов. Роскошь здешняя меня просто поразила. Интересно, как же тогда выглядит обиталище премьер-министра? Наверное, Новая Батавия – самая великолепная столица в истории. Обидно, конечно, что ее нельзя осмотреть снаружи, зато это единственный город Солнечной системы, которому не страшна термоядерная бомбардировка. Не то чтобы совсем не страшна – кое-что, конечно, пострадало бы, я имею в виду постройки, находящиеся на поверхности.
Апартаменты Бонфорта состояли из верхней гостиной, вырубленной в склоне горы, с выступающей наружу прозрачной полусферой балкона, с которого можно было любоваться звездами и матушкой-Землей. Отсюда специальный лифт вел вниз, в спальню и кабинеты, надежно укрытые под тысячефутовой толщей каменного массива.
Осмотреть все как следует я не успел – пора было облачаться для аудиенции. Бонфорт и на Земле никогда не держал камердинера, но Родж навязался мне помогать (вернее – мешать) наводить окончательный блеск. «Облачение» оказалось древней придворной одеждой: бесформенные, трубоподобные штаны, совершенно уж дурацкий пиджак с фалдами, похожими на гвоздодер, – и то и другое черное. В придачу – сорочка: белый пластрон, от крахмала жесткий, будто кираса, воротничок-стойка с загнутыми уголками и белый галстук-бабочка. Сорочка Бонфорта была собрана воедино заранее, ведь услугами камердинера он, как я уже говорил, не пользовался. А вообще-то, каждый предмет полагалось надевать порознь и бабочку завязывать небрежно, чтобы видно было: завязывали руками. Но нельзя же требовать, чтобы человек разбирался в исторической одежде так же хорошо, как в политике!
Да, выглядел костюмчик более чем нелепо, но на его траурном фоне разноцветная диагональ ленты ордена Вильгельмины смотрелась просто великолепно! Надев ее через плечо, я осмотрел себя в большом зеркале и остался доволен. Яркая полоса на черно-белом – весьма впечатляюще. При всем своем уродстве традиционное облачение придавало достоинство и неприступную величественность метрдотеля. Я решил, что вполне гожусь для императорского двора.
Родж передал мне свиток якобы с фамилиями тех, кого «я» рекомендовал в состав нового кабинета министров, а во внутренний карман сунул мне копию отпечатанного списка. Оригинал Джимми Вашингтон передал госсекретарю императора сразу после посадки. Теоретически, на аудиенции император должен был сообщить, что поручает мне формирование кабинета, а я – смиренно представить на его суд свои соображения. Список кандидатур должен был оставаться в секрете, пока монарх милостиво его не одобрит.