Курган. Часть 1, 2

На миг показалось, что вдалеке — там, где река делает широкий изгиб, в волнах что-то сверкнуло. Будто искорка отразила лунный свет. Будто тускло блеснула кольчужная сталь. А может, только показалось…

Постояв немного, Велислав повернулся и пошел к остальным. Надо жить дальше.

Часть первая

1

Все только начинается

Идя к башне, Велислав поклялся:

— Я узнаю, что это было! Я узнаю, что угрожает нашей Альтиде, моим родным вендским лесам! Я выясню, что за дрянь убила моих друзей! Я одолею нечисть, что выползла из Гнилой Топи!

Из леса несколько дружинников спешно вели небольшой конский табун.

Хорошо, что стреножены, иначе разбежались бы по лесу. Пока всех соберешь! Да и соберешь ли? В ночном лесу напуганные кони разбегутся — ищи-свищи! На первый взгляд казалось — все жеребцы целы. Но вот здоровы ли? То, что недавно ударило по людям, наверняка зацепило и коней. Возможно, лесной кров смягчил удар. Каждый воин вел трех — четырех жеребцов зараз. Остальные, которых не держали под уздцы, не отставали и с надеждой тыкались людям в спины: мол, возьми! Не оставляй! Меня тоже приголубь. Не забудь и про меня! Вид жеребцов вызывал боль и жалость. Кони пряли ушами, приседали и жались — и к людям, и друг к другу. Они жалобно всхрипывали, тихо стонали, дышали часто и трудно. Со взмыленных боков клочьями летела пена.

Казалось, кони не только до смерти напуганы, но еще и до крайности загнаны кем-то, или может, чем-то, — очень для них страшным.

— Хорошие… хорошие… — С лаской в грубом голосе повторял один из дружинников. — Ну, не бойтесь, родные… не дрожите, родимые. Не надо бояться, — все прошло, никто вас больше не обидит. Пусть только кто попробует! Я ему задам!

Увидев предводителя дружинник крикнул:

— Велислав! Мы их прямо в башню заведем! Там и для них местечко найдется. Пусть рядом с нами будут: им так спокойнее — напуганы очень… если их к коновязи, или в конюшню, то опять одни останутся — плохо… Им сейчас ласка нужна, поговорить с ними надо. Видишь как жмутся — страшно им. Эх-х!

— Хорошо, что ноги спутаны, — рассуждал идущий следом Борко. Молодой дружинник не отставал от товарищей: в каждой руке сжимал аж по три уздечки. Старался, стыдно за ту нежданную слезу. — Набегались бы мы по лесу! Пока б всех собрали! Да и не поймать их — со свободными ногами-то! Быстры, ловкостью не возьмешь. И сухариками после такого вряд ли приманишь. В жизни не видел, чтоб кони так боялись. Даже от волков, да от беров у них и то испуга меньше. Будто мертвяки неприкаянные объезжали, да гнали — чем ни попадя не разбирая дороги! Сбились бедные коняшки в круг! Прижались друг к другу и стонут — будто хворают тяжко. Слышите — чуть не плачут.

Борко говорил, говорил… Не мог остановиться. На него нашло. Такое происходит с людьми после тяжкого испуга. Когда все позади, язык сам трещит без умолку. Велислав не раз такое видел. Ничего — это пройдет. Человек после передряги крепче становится. Губы Велислава тронула улыбка. Справный воин выйдет — быстро смятенье одолел.

— Верно, ведите их в башню, — ответил Велислав. — Внизу, на первом ярусе на всех места хватит. И им спокойнее, и нам. — Пояснил: — В конюшню не надо. Ну ее… Кажись от этой напасти никакой конюшенник не спасет.

У стен башни, сложенной из гранитных валунов, вот уже много лет была примощена основательная деревянная пристройка. Ее сработали из любезного для конского здоровья дуба. Сделали пристройку на совесть. Для каких целей ее ставили — непонятно, ведь рядом огромная башня. Но со временем пристройка превратилась в просторную конюшню. Внутри соорудили просторные стойла и клети в которых хранился запас отборного зерна и душистого сена. Снаружи пристройки, под навесом, находилась коновязь.

— Хорошо б им овса задать, быстрей успокоятся, — прогудел Прозор. Он уже распахнул высокие, укрепленные кованными железными полосами, башенные ворота. — Ведите их сюда. Сейчас огонь зажгу. Воды давать не будем. Вид у них — будто сто верст без передыха отмахали. Запалим — чего доброго, не сгубить бы.

Прозор, скрылся в проеме. Вскоре темный проем осветился, Перед башенными воротами заиграли блики света.

— Вводите! — вернулся Прозор. — Пойду в конюшню, гляну. Должен овес быть. С осени несколько подвод завозили. — Дружинник скользнул в конюшню.