– И сними с него мешок, иначе как его резать?
Мурат выполнил требуемое – и двое парней уставились на связанного мужчину лет сорока, может чуть меньше…
А мужчина сказал:
– Я комиссар полиции…
– Я комиссар полиции…
Комиссар понимал – это последняя его надежда. Призрачная. Эти двое – обоим хорошо если двадцать есть – исполнители, пушечное мясо. Он сам столько перевидал таких на допросах. Обычное дело – девушка приезжала в Стамбул из провинции, начинала жить жизнью европейки, постила фотки в соцсетях, не думая, что в ее родной деревне их тоже могут увидеть. Кто-то поехал в город, зашел в интернет, увидел фото… и вот, над семьей начинали смеяться, по деревне ползли слухи. И вот глава семейства снаряжал в город брата с приказом убить сестру.
Почти всегда такой мститель за честь семьи быстро попадался, на допросе в полиции, когда его спрашивали, зачем он это сделал, гордо смотрел на них и молчал. Потом отправлялся в тюрьму на пятнадцать-двадцать лет, твердо уверенный в том, что поступил правильно. В тюрьме такие были в авторитете…
Да чего говорить – его родной брат оказался ничем не лучше. Правда, у него рука не поднялась на сестру, и он решил наказать ее бойфренда.
Но только такие вот – они знают, что полиция не прощает убийства своих. И им совсем неохота погибнуть под пулями, или чтобы их избили до смерти в участке.
– Я… полицейский… меня… нельзя убивать.
Мурад и Зеки переглянулись.
– Если… отпустите меня… я вам помогу… клянусь.
…
– Вас убьют свои же… избавятся от свидетелей.
Мурад кивнул, они с Зеки отошли в сторону. Карьер поражал своими размерами и пустотой, ржавел брошенный экскаватор, ветер гонял пыль…
– Что делать будем?
– Надо выполнять приказы. Иначе нас убьют.
– Да, но он полицейский! Я не хочу убивать полицейского.
Если бы они были мусульмане, вопросов бы не возникло. Но Серые волки старались не идти на конфликт с государством.
– Мы дали клятву. Кто знает, кто он такой?