– Зачем? Затем, что ты мне нравишься, комиссар. Я про тебя поспрашивал, все сказали – честный ты человек. А они – нет. Они убийцы. Негодяи.
Комиссар смотрел в окно, на проносящиеся мимо нас деревни и рощи фруктовых деревьев, потом сказал:
– С теми, кто убил ваших людей в Проливах, как-то связан Вахид Захар. Он радикальных взглядов, хотя у него хватает ума их не показывать. Он был на пристани Бостанджи, когда оттуда отправилась лодка с убийцами. Ему кто-то звонил с пристани Кабаташ, когда оттуда отправлялся зафрахтованный теплоход. Телефон потом выкинули в воду, нам не удалось установить звонившего.
– Я понял.
– Пока это все, что я могу сделать для тебя, русский. И я все равно у тебя в долгу.
– Давай я попробую кое-что для тебя сделать. Ты голоден? Есть хочешь?
Мы остановились в какой-то деревушке… до Стамбула было еще километров семьдесят. Местная сельская локанта – как кафе, но со своей спецификой. Простые, крестьянские блюда, сидящие весь день мужчины… это главы семейств. Они не работают, если есть такая возможность. Вообще, если нас Ленин и Сталин научили до пота лица вкалывать, то тут над турком надо с дрыном стоять. Только отвернулся – он тут же сядет, ляжет… здесь, как и во Франции, в Италии, работают, чтобы жить, а не живут, чтобы работать.
– Зачем ты пошел против своих? – спросил я, когда нам налили густого чечевичного супа. – Тебя же не просто так пытались убить?
Хикмет долго не отвечал, хлебал суп, и я думал, что он уже и не ответит. Но он вдруг оставил суп в покое…
– Свои? Я уже не знаю, кто мне свой. Вот тебе – кто свой?
Я пожал плечами:
– Друзья. Русские.
И тоже задумался – татар я почему-то не назвал. Хотя кто я – казанский татарин? Но как-то так получается, что казанский татарин я в Казани, в республике и не дальше, а за ее пределами – мы все русские. И кто как, а я в этом даже не сомневаюсь…
– А вот я… знаешь, я родился и вырос в обычной семье… у нас всего хватало, отец был чиновником, а чиновники всегда хорошо получали. У нас был дом, целый дом, понимаешь, была американская машина марки «Бьюик», на которой мы ездили на берег Босфора… и знаешь, у нас были слоники.
– Слоники?
– Да, слоники. Семь маленьких слоников, на комод поставить. У нас мама не работала, все время дому посвящала, семье. Эти слоники стояли на комоде, на чистой скатерти, а над ними были семейные фотографии. Мой отец дал нам всем хорошее образование… и знаешь что?
…
– Я подумал, что мы, наша семья – это и есть Турция. Это и есть турки. И то, что мы такие, – это хорошо.
– А на самом деле?
– А на самом деле я понял, что настоящая Турция – это вон те…