Когда хозяин харчевни поспешил на кухню, Мустафа Хикмет показал на стул.
– Сядь. Не смей мне дерзить. И всегда помни о том, кто хозяин. Если бы не я, тебя бы расстреляли. Я и сейчас могу тебя пристрелить прямо сейчас, и мне ничего не будет. Хочешь, проверим?
– Нет.
– Нет, хозяин.
– Нет, хозяин, – выдавил Вахид Захар.
– Сядь…
Хозяин харчевни принес новую тарелку супа. Мустафа Хикмет бросил на стол купюру не глядя, хозяин подхватил ее и попятился. Он уже понял, кто к нему забрел – мафия!
– Ешь…
– Эту рыбу нельзя… харам.
– Ешь… – повторил Мустафа Хикмет.
Вахид Захар начал хлебать горячий рыбный суп.
– Сейчас я прощаю твою дерзость. Но если ты еще раз поднимешь голову, я тебе ее отрежу. Ты знаешь, я это могу…
– Да, хозяин…
– Больше не высовывайся. Я скажу тебе, когда начнем. Вместо греков приедут русисты, но так даже лучше. Аль-Мохандес[21] все еще не уехал?
– Нет, он здесь.
– Начинайте готовить заряды. Все должно сработать одновременно, секунда в секунду. Грузовик с оружием для вас я оставлю на проспекте Мерендеса, напротив кинотеатра.
– Но там же недалеко полиция, хозяин.
– Полиция никого не тронет. Если не будете мозолить ей глаза.
Мустафа Хикмет снова посмотрел в глаза Вахиду Захару.
– У тебя красивая сестра, Вахид. Я видел ее вчера. Мой брат комиссар полиции. Как думаешь, что с ней будет, если он посадит ее в тюрьму? А так и будет, если ты вздумаешь рыпнуться. И со всей твоей семьей произойдет то же самое. Мой брат очень жестокий. Намного более жестокий, чем я…