Война миров 2. Гибель человечества

А тем временем в Англии я сама шла в бой.

7. «Боудикка»

«Боудикка», лэндшип Его Величества, вблизи поражала своим масштабом. Но проектировали ее, должно быть, совершенные безумцы.

Такое впечатление сложилось, когда я впервые смогла рассмотреть ее в лучах утреннего солнца, пока мы спешили наружу вместе с Эриком Иденом, – командир судна оказался последним, кто взошел на борт, поскольку был отвлечен моими рассуждениями о межпланетных способах связи. С лэндшипа сняли маскировочную ткань – правда, его корпус тоже был покрыт белыми, черными и зелеными пятнами, – и теперь его форму можно было без труда рассмотреть. Представьте себе широкий приземистый корпус, возвышающуюся над ним башню и тяжелые пушечные турели – две на носу и одну на корме. Здесь, как и на флоте, на каждой турели было по паре четырехдюймовых пушек на управляемых платформах. А теперь мысленно водрузите это на огромный каркас с тремя необъятными колесами – два спереди, одно позади. Да, именно необъятными: каждое колесо было не менее сорока футов в диаметре, а высотой примерно с шесть человек, если бы те встали друг другу на плечи; колеса такого размера были бы уместны в цирке или в парке аттракционов. Сверху на них были массивные шины с рифлеными протекторами.

«Боудикка», величайший из лэндшипов, стояла в авангарде целой флотилии более мелких судов, которые щетинились броней, пушками и гусеницами и выглядели как мутировавшие версии основной модели. Технология все еще считалась экспериментальной, чертеж не был окончательно утвержден, и все суда, которые, как я впоследствии узнала, собирали в отдаленных, скрытых от глаз районах Шотландии, были изготовлены в той или иной степени кустарно.

Когда мы бежали к «Боудикке», многие машины уже были заведены и нас окружал рев двигателей и струи дыма. Повсюду суетились инженеры, обслуживающие этих монстров до последнего, хотя они вот-вот должны были тронуться с места. Было такое чувство, что мы готовимся к старту где-то на гонках в Бруклендсе. Наблюдая, как экипаж и инженеры смеются и похлопывают друг друга по спине, я почувствовала, что этих мужчин объединяет особый дух товарищества – присущий людям, вовлеченным в подобные состязания. И в голове проскользнула отстраненная мысль: интересно, это впечатлило бы марсиан?

Эрик, по своему обыкновению, внимательно следил за нашей реакцией.

– Она просто нечто, не правда ли? По дорогам она, конечно, едет быстрее, хотя асфальт и проминает. Но и на пересеченной местности развивает достойную скорость, а с учетом ее размеров найдется не так уж много препятствий, способных ее остановить.

Верити, в которой была сильна практическая жилка, скептически хмыкнула:

– Почему у нее три колеса? Помню, в детстве я каталась на трехколесном велосипеде. Тогда я и предположить не могла, что кому-то придет в голову увеличить его до таких грандиозных размеров.

Эрик расхохотался:

– С задним колесом гораздо проще рулить. Только и всего.

– Выглядит она впечатляюще, – выдохнула я на бегу. – Но что может уберечь ее от теплового луча?

Мы наконец подошли к машине вплотную. Эрик постучал по корпусу рукой в перчатке, а затем соскреб немного маскирующей краски, под которой показался желтоватый металл.

– Узнаете? Поверх алюминиевого каркаса здесь броня, для которой мы использовали один из наших ценнейших ресурсов – металл марсианских цилиндров. Мы так и не научились производить его самостоятельно, так что все это срезано с тех самых цилиндров, что приземлились в Суррее пятнадцать лет назад. Этот металл призван защитить тех, кто находится внутри корабля, когда он входит в атмосферу на межпланетной скорости, – так что даже тепловой луч не способен его разрезать. Команды исследователей в университетах и на военных базах потратили годы на то, чтобы в этом убедиться. Собственно говоря, броня уже прошла испытание боем.

Я заметила, что он не сказал, где именно: участие Британии в войне на русском фронте до сих пор официально держалось в тайне.

– Что ж, рада это слышать, – ответила я.

Мы подошли ко входу, который своими скругленными углами напоминал корабельный люк. На землю от него спускался небольшой трап. Сначала мне показалось, что это единственное отверстие в броне, не считая смотровых щелей и оружейных платформ, находящихся на спонсонах – выступах по обе стороны корпуса – достаточно больших, чтобы уместить одного-двух стрелков. Однако потом я заметила перископы, слегка выступающие поверх корпуса. Похоже, этот корабль в каком-то смысле можно было назвать и субмариной.

Эрик нетерпеливо помахал нам, зовя внутрь.

Мы, не успев завязать шнурки и надеть кожаные шлемы, вскарабкались по трапу и попали в нутро машины. Я тут же отметила, что это пространство нам предстояло делить с двигателями, которые занимали большую часть помещения: два громадных блестящих зверя – дизельные двигатели от фирмы «Санбим», разработанные, как мне сказали, для подводных лодок. Гигантские оси передач и поперечные валы направляли движущую силу к исполинским колесам. Стены и выкрашенный в белый цвет пол ярко освещались электрическими лампами – я не заметила ни единого лучика дневного света. Это было сложно организованное пространство, состоящее из кают и перегородок, мостков и трапов, ведущих к турелям и на башню, – тесное, но геометрически правильное и упорядоченное, в котором даже винтики были выкрашены белой краской. Я почувствовала себя мышью, забравшейся под капот машины.