Война миров 2. Гибель человечества

– Улла! Улла!

Книга II. Англия под властью марсиан

1. Письмо в Париж

Меня позвали в Берлин – встретиться с Уолтером Дженкинсом. Было начало мая 1922 года. Марсиане уже больше двух лет крепко держали Англию за горло, а все образованные люди, думаю, с опаской глядели на небо, где Марс неспешно плыл навстречу следующему противостоянию – оно должно было случиться в июне.

Впрочем, не думаю, что «позвали» – подходящее слово. Скорее уж убедили поехать – и сделал это майор Эрик Иден. Но началось все с Уолтера, который написал мне из Берлина и попросил помочь ему с планом, призванным «покончить с марсианской заразой, охватившей Англию». Все письма Уолтера обычно внимательно изучали его доктора, а также немецкие и английские военные – так эта записка попалась на глаза Эрику Идену. И он – возможно, к собственному удивлению – увидел нечто ценное в задумке Уолтера, которую от меня пока что держали в секрете.

Увидеться с Уолтером – мой долг! Так мне сказала Элис, которая почти не покидала квартиру в Баньоле с тех самых пор, как мы приехали в Париж.

Если вы все это время следили за моим рассказом, то знаете, что я не из тех, кто охотно поддается на уговоры властных мужчин – которых в моей жизни было в избытке. Я не стала торопиться с ответом. Утро вечера мудренее, решила я; но когда кончилась тихая, необычайно теплая парижская ночь и я проснулась в своей комнате с видом на руины Эйфелевой башни, разрушенной восемь лет назад немецким цеппелином, я все еще пребывала в сомнениях.

В конце концов я снова взяла письмо Уолтера и сосредоточилась на словах, обращенных лично ко мне.

«Пожалуйста, приезжай… Как и два года назад, ты, Джули, – единственный человек из всей моей семьи, которому я смело могу написать. Конечно, выбор у меня невелик с учетом того, что мой брат, твой бывший муж, пропал за марсианским Кордоном…»

Это подействовало на меня отрезвляюще. Какие бы мотивы им ни двигали, в каком бы состоянии ни пребывала его психика после длительного общения с Фрейдом и его коллегами, в трудную минуту он все еще искал поддержки именно у меня.

У меня были силы ему ответить, и на тот момент меня ничто не отягощало. Элис довольно легко влилась в мрачную жизнь побежденного Парижа и даже нашла достойное занятие – она помогала беднякам оккупированного города. Если марсиане не вздумают пересечь канал, решила я, она сможет какое-то время пожить без меня. Сама я – при активном посредничестве Гарри Кейна – писала для нью-йоркских изданий, что обеспечивало неплохой, пусть и нестабильный уровень жизни. Хоть я и не была военным корреспондентом, Гарри сказал, что у моих сводок о жизни в оккупированном городе во всех ее проявлениях, от неуклюжих попыток немцев поддерживать порядок до отчаянных попыток парижан развивать моду и искусство, была своя аудитория на Манхэттене, в Квинсе и в Нью-Джерси, читающая мои тексты с мрачным восхищением. Но я не была привязана к месту, и – как знать? – новое приключение могло бы лечь в основу неплохого материала.

Вы, думаю, уже догадались: мне не слишком верилось в то, что я стану частью некой хитроумной стратегии, которая позволит нам прогнать марсиан.

Я решила откликнуться на призыв Уолтера. Вскоре после завтрака я уже паковала рюкзак, искала путеводитель и звонила в железнодорожные компании, чтобы купить билет в Берлин. Затем я позвонила по номеру, который мне дал Уолтер, – его доверенному лицу в Берлине: он, как меня уверили, подыщет номер в отеле.

Когда позвонил таксист, Элис только проснулась: она была еще в халате, со спутанными волосами. Но прежде чем такси тронулось с места, мы весьма сердечно попрощались – она одобряла мое решение.

Конечно, если бы я знала истинную подоплеку своей поездки – или, вернее, Большую Ложь, которая за ней стояла, – я бы, наверное, осталась в постели.

2. Встреча в Берлине

Новая железная дорога, построенная немцами – из Парижа в Берлин, из столицы завоеванного государства в столицу завоевателя, – была прямым, но не слишком быстрым путем в пункт моего назначения. Так что путешествие завершилось лишь ранним утром следующего дня – преодолев около шести сотен миль, я вышла из поезда на новом просторном вокзале имени Альфреда фон Шлиффена на западе Берлина, вызывающе названном в честь вдохновителя недавней войны в Европе.

Я взяла такси до отеля. В салоне царила безупречная чистота, равно как и на улицах, по которым мы проезжали. И если мой парижский таксист был неопрятным малым в мятой шляпе и поношенном пиджаке, разве что слишком обходительным, когда я садилась в машину и выходила из нее, то в Берлине за рулем сидела женщина – молодая, элегантная, с ловко забранными под форменную фуражку волосами. Она поговорила со мной о погоде и спросила, впервые ли я в Берлине, – на четком, ровном английском. Я почти ожидала, что сейчас она повернется и предложит мне сыграть в шахматы, как знаменитый механический турок.

Стоило мне ступить на мостовую возле отеля, как меня взял в оборот другой человек в униформе: он оживленно меня поприветствовал и едва ли не вырвал из рук рюкзак. Я быстро поняла, что британский консул, хлопотавший о моем размещении, не пожалел денег: мне заказали номер в отеле «Адлон», который располагался в очень престижном месте – в доме номер один по Унтер-ден-Линден.

На месте не сиделось, к тому же в поезде удалось как следует выспаться, так что я быстро заселилась, приняла душ, переоделась и вышла на улицу, навстречу берлинскому утру. Я знала, что Уолтер ждет меня, но не могла отказаться от небольшой прогулки.