Пол встал с постели и начал одеваться.
– Она твоя мать? – спросил он.
– Это глупый вопрос, Пол, – ответила Джессика. Она обернулась к нему. – Преподобная Мать – это просто титул. Я никогда не знала своей матери. Немногие воспитанницы Бинэ Гессерит знают своих матерей; тебе это хорошо известно.
Пол надел пиджак и застегнул его на все пуговицы.
– Надо ли мне носить щит?
Джессика удивленно воззрилась на него.
– Щит? Здесь, в доме? Кто только внушил тебе идею…
– Почему ты боишься? – требовательно спросил он.
Кривая усмешка коснулась уголков ее рта.
– Я слишком хорошо учила тебя. Я… – Она тяжело вздохнула. – Мне не нравится этот переезд на Арракис. Ты же знаешь, что это решение было принято вопреки моим возражениям. Но… – Джессика пожала плечами, – мы не можем и дальше терять здесь время.
Она взяла его за руку, как делала, когда он был маленьким мальчиком, и повела его в свою комнату.
Пол чувствовал неуместность этого жеста, ощутил пот, выступивший на ее ладони, и подумал: «Однако и она не умеет лгать. Дело не в Бинэ Гессерит. И не Арракис заставляет ее испытывать страх».
Пол повернулся спиной к Преподобной Матери, думая об идее, заложенной в этом испытании:
– Если ты проживешь так же долго, как я, то ты все равно будешь помнить свой страх, свою боль и свою ненависть, – произнесла старая женщина. – Никогда не пытайся это отрицать. Это то же самое, что отказаться от части самого себя.
– Вы должны были меня убить? – спросил он.
– Лучше ты сам ответишь на этот вопрос, молодой человек.
Он внимательно всмотрелся в морщинистое лицо, в бесстрастные глаза.
– Вы бы сделали это, – сказал он.
– Так и думай, – ответила Преподобная Мать. – Точно так же, как я должна была убить твою мать в назначенный день. Можно убить ту… того, кого любишь. Если есть в этом необходимость. И есть еще одна вещь, которую стоит запомнить, мальчик: человек распознает тот порядок необходимости, какой недоступен животному.
– Я не вижу такой необходимости, – упрямо возразил Пол.