14
Отказываясь признать казавшееся очевидным поражение, Дороти произвела свои вычисления – она оценила запасы, бывшие на борту орниджета, и постаралась понять, сколько времени можно было с ними выжить.
Одна поисковая команда за другой возвращались с неутешительными новостями, точнее без новостей вообще. В пустыне размером с целую планету затерянный в ней человек и сам становился не больше ничтожной песчинки. Подобно прожорливому хищнику, безводные пространства поглотили Джесси, Барри и Инглиша.
В бараках осужденных в Картаге, в поселениях освобожденных Гарни Холлик неустанно старался ободрить людей, вселить в них надежду на лучшее, поднять их дух. Дороти восхищалась его усилиями, тем, как он пел свои вдохновенные песни, но когда он пел эти песни ей самой, то в них проскальзывали трагические ноты, и с каждым днем таких нот становилось все больше.
Между тем освобожденные рабочие, которых вместо работы посылали на бессмысленные поиски, начали роптать по поводу потерянных премий и бонусов. Дороти не могла винить их за это, ведь для этих людей премии были единственной надеждой хоть когда-нибудь получить возможность покинуть Дюнный Мир. Осужденные рабочие тоже не хотели покидать свои комбайны, так как опасались, что их вывезут в еще более страшные тюрьмы – на Салузу или на Эридан V. Но при этом никто и слышать не хотел о возвращении Хосканнеров…
– Должно быть, их орниджет потерпел крушение во время бури, – сказал генерал Туек, когда они с Дороти беседовали в ее кабинете на четвертом этаже штаб-квартиры. Он стоял, опершись руками о спинку стула. – Но это могла быть и диверсия, что очень и очень вероятно. Всякий, кто знал, что кавалер собирается лететь на передовую станцию, мог подстроить ему ловушку на обратном пути.
– Об этой экспедиции знали очень многие, генерал. – Дороти встала у окна, скрестив на груди руки. Что-то в этом человеке всегда раздражало и возмущало ее.
– Вы знали об этом, мадам. Любой человек мог понять, что между вами и кавалером возникли какие-то трения, когда он отбыл в экспедицию. В чем именно состояла суть вашего с ним несогласия?
Она покраснела от гнева, который затопил ее, заставляя забыть о печали и горе.
– Все личные отношения между мною и Джесси именно такими и являются – личными! Как вы вообще смеете предполагать, что я стала причиной несчастья?
– Моя обязанность как начальника службы безопасности подозревать всякого, особенно тех, кто мог получить выгоду от его гибели. Вы официально приближены к Дому Линкамов. Мне кажется, что кавалер сделал ошибку, доверив простолюдинке управление делами и финансами своего государства.
Дороти была настолько ошеломлена этим обвинением, что ей потребовался долгий миг, чтобы уловить логику в рассуждениях генерала.
– Оставив в стороне тот факт, что Барри – мой сын. – Она медленно вдохнула, стараясь сделать ледяным свой голос. – Если Дом Линкамов падет, то я потеряю все. Я была бы последней дурой, если бы заставила Джесси пойти на такой риск.
– Вы отнюдь не глупы, мадам. На самом деле у вас вполне могло бы хватить ума спрятать в надежном месте большую часть линкамовских богатств. – Испятнанные красными метинами губы генерала сложились в жесткую усмешку. Ветеран не выказывал ни малейшего сочувствия.
Она уперла руки в бока, давая понять, что не сделает попытки задушить его.
– Этого вполне достаточно, генерал, – особенно для человека, который дает понять, что пора прекратить поиски.
– Я не делал таких предложений. – Он с обидой выпрямился и встал по стойке «смирно», держа руки по швам. – Я служу Дому Линкамов больше времени, чем вы знаете Джесси, мадам. Я уже видел, как погибли два его представителя. Если мы перестанем искать, то род Линкамов прекратится, и тогда Хосканнеры выиграют.
Красные губы дрогнули.
– Но то же самое справедливо, если мы прекратим добычу специи. Я имел в виду, что мы должны вернуть на добычу часть рабочих команд. Каждый день мы теряем почву под ногами и все больше и больше проигрываем Вальдемару Хосканнеру.