- Нет.
- Я ведь могу заставить вас, - голос Малкона приобрел угрожающий оттенок. - Могу дать знать о наших с вами общих делах некоторым любопытным… И погубить вашу репутацию, а, может, и жизнь.
Мушарафф вскочил на ноги и сжал кулаки, мысленно проклиная себя за то, что вообще связался с этим человеком.
- Вы не сделаете этого!
Малкон хмурился, мысленно взвешивая все "за" и "против". В душе его клокотал гнев, однако сквозь негодование пробилось понимание: работорговец просто пытается защитить еще одного дорогого для себя человека. Раньше бы это вызвало у Малкона только одобрение, но сейчас... Ему действительно хотелось выполнить свою угрозу. Когда же он настолько изменился, что стал готов толкнуть в пропасть человека всего лишь за попытку поступить по совести?
- Не сделаю, вы правы, - наконец произнес он и тоже поднялся. - Хотя видят стихии, мог бы.
Он сухо кивнул, развернулся и вышел из комнаты, оставив Мушараффа в одиночестве. На столе сиротливо белела забытая ночным гостем коробочка. Прошло не менее получаса, прежде чем работорговец решился взять ее в руки и открыть - внутри лежала аккуратно свернутая лента для волос. На ее темно-синей шелковой поверхности серебряной россыпью горели звезды.
Седовласый мужчина еще некоторое время рассматривал украшение, пребывая в глубокой задумчивости. А потом, тихо выругавшись себе под нос, позвонил в колокольчик, стоявший на столе. На звук в комнату тут же явился юноша-слуга и склонился в ожидании приказания.
- Приготовь для меня на завтра нарядную одежду и будь готов сопровождать меня во дворец. Я должен нанести визит матери наследника.
***
- Рада видеть вас. Вы стали у меня редким гостем.
- Сиятельная госпожа, не смел тревожить вас без повода, - бывший хозяин склонился перед Арселией почти до земли. - Простите, если расстроил вас долгим отсутствием.
- Ожидание делает встречу еще приятнее.
Императрица вернулась в столицу по настоянию супруга. Гарем, от которой сиятельная госпожа успела отвыкнуть, встретил ее молчаливой неприязнью и показной почтительностью. Еще недавно Арселия бы закрыла на это глаза, но почему-то именно в этот раз ее терпение оказалось почти исчерпанным.
Дармсуд колотило, словно больного в лихорадке. Императрица чувствовала себя лишней среди этого царства войны и смерти, где только ленивый не обсуждал успехи войск Сабира. Люди видели в происходящем лишь блеск и славу победы, Арселия же молча подсчитывала жизни, которыми эта победа была куплена. Разумеется, делиться своими мыслями с кем-либо она не спешила, и от этого сохранять невозмутимость становилось тяжелее с каждым днем. Ей, супруге императора, не пристало выказывать свои тревоги прилюдно.
Радовало только то, несмотря на жесткие требования этикета и регламент, которым сопровождалась ее жизнь во дворце, принимать гостей ей не запрещали. Однако визитеров было немного и каждому она радовалась, как настоящему подарку судьбы.
Сегодня небо затянуло невесть откуда взявшимися облаками, над горизонтом клубилась синь, обещая скорую грозу, и Арселия предпочла насладиться свежим ветром на террасе сада.
- Приближение бури всегда завораживает, - она дождалась, пока молчаливые служанки поставят на невысокий столик угощение, и дала им знак отойти чуть подальше. - Глядя на это облачное великолепие, забываешь обо всем. Но мне кажется, вы хотели поведать мне что-то занимательное.
- Сиятельная госпожа видит гораздо больше, чем я хотел бы показать, - слегка смутился Мушарафф. - Должен признать, что сюда меня привел стыд и раскаяние.
- Что же предосудительного вы совершили? - удивилась Арселия, честно попытавшись вспомнить хоть что-то полезное из сотен дворцовых сплетен и кривотолков.
ebooksa