Человек-мышь рассмеялся.
— Правильно не верите. Спросите меня, что будет, если вы не выполните поручение? Что будет, если прогулка окажется неудачной?
— И что будет, если прогулка будет неудачной?
— Это будет последняя ваша прогулка.
— Второго шанса не будет?
— У меня — будет. У вас — нет. Для того, чтобы иметь право на второй шанс, надо стоять на моей ступеньке.
— На ступеньке — где?
— Второе правило — не задавать вопросов.
— Лишних вопросов?
— Любых не по делу. Все, что надо, я скажу вам сразу. А то, что вам не надо, лучше не спрашивайте. Не советую.
— Что еще не советуете?
Собеседник пожал плечами и взял из розетки мед, немного, на самом кончике ложечки. Аккуратно попробовал и, закрыв глаза от удовольствия, растер золотистую вязкую каплю во рту.
— Не советую? — повторил он мурлыкающим, довольным голосом. — О, запретов не так много… Никаких настоящих имен. Никаких личностных контактов. Все члены группы встречаются только для выполнения задания. После его выполнения разъезжаются по домам. Без открыток к Рождеству, поздравлений с днем рождения. За это тоже отвечаете вы. Головой. Если заметите что-либо подобное, решайте вопрос радикально и без сантиментов. Все остальные целее будут. Это понятно?
— Вы говорите со мной так, будто бы я уже согласился.
— А вы согласились, — сказал человек-мышь насмешливо и снова поднял брови домиком. — Вы просто еще не сказали «да» вслух.
Этот засранец с кретинским пижонистым имечком Морис оказался прав. Он согласился. Одиннадцать лет назад, в мае будет двенадцать. Чертова уйма времени — одиннадцать лет. И за это время он так и не понял, на кого он работает. Выяснять не пытался — что он, сам себе враг? А догадаться, определить, чьи интересы он защищает, по характеру заказов не получилось. Одно было неизменно — все акции, которые он проводил со своей группой, были удачными. Ни одной осечки (если не считать случая в Праге, но там удалось все исправить в тот же день) за все годы, две случайных потери в группе, еще двое умерли по естественным причинам. Двоих пришлось убрать. Идиоты встретились на отдыхе, на Майорке — вероятность один к десяти миллионам — и решили, что надо дружить семьями. Вопрос уладили в срочном порядке, там же. Ребята неудачно съездили на морскую рыбалку.
Вот и все. Больше никаких проколов. В среднем — пять-шесть акций различной сложности в год. Двенадцать миллионов евро в разных банках, в акциях, в недвижимости. Три фирмы, запущенные для прикрытия поступлений, просто для отвода глаз, приносят неплохой доход. Пора бы и на покой… Только мерзавец Морис (или как там его зовут в реале) — единственный из вышестоящих, с кем приходиться общаться все эти годы — не сказал тогда, в Париже, что продает билет в один конец. Войти в этот бизнес можно, а вот выйти… Выйти нельзя.
Вальтер огляделся и накрыл лежащий перед ним телефон ладонью.
Когда же он зазвонит? Почти девять утра. Да за это время можно было перевернуть вверх дном два десятка кварталов! Но пустыня — не жилые районы, осадил он сам себя. Все равно: Рик должен был давно с ним связаться. Вторая группа подошла к связному в половине седьмого утра. И два с лишним часа эти инвалиды там языки чешут!?
ebooksa