— Да.
— Имя?
— Курт Нойфер.
— Немец?
— Я австриец.
— Наемник?
— Да.
— Кто нанимал?
— Я не знаю. Киннер говорил правду. Нас нанимали анонимно. Звонили всегда разные люди, но, похоже, что работали мы на одного и того же заказчика.
Он застонал, и глаза его на миг закатились.
— Мне нечего добавить. Я прошу тебя, как солдат солдата — избавь меня от мучений.
— Вы убили моих ребят, — сказал Рувим чужим голосом. — Вы расстреляли людей, которые занимались самым мирным делом на свете. Просто так убили. Даже не интересуясь, зачем их надо уничтожить. И после этого ты просишь о милосердии? Так?
— Это работа, — выдохнул раненый. — Пойми, старик, это просто работа. Я бывший солдат, теперь патрульный в Граце. Трое детей. Четыре штуки евро в месяц — и это все. Здесь — двадцать пять штук за неделю. В армии меня учили убивать. И мне платят за то, что я делаю, а не за вопросы. В нашем ремесле всегда так. Хочешь жить — не задавай вопросов. Все скажут тебе одно и то же…
— Это я понимаю, — кивнул профессор, подбирая валяющуюся на камнях рацию. — Но, боюсь, что посочувствовать не могу. Когда люди за деньги убивают других людей, мне их не жаль. Тебе не следовало соглашаться на эту работу, Курт. Это ошибка. И ее уже не исправить. Твой «уоки-токи»?
— Да.
— Хорошая игрушка, но кодированная… Связь каждый час?
— Каждые два.
— Прямо как на курорте. Ну, и правильно, чего нас бояться? Мы люди мирные. Кусаем только тогда, когда страшно и в угол загнали. Последний сеанс был давно?
— Перед тем, как вы на нас напали.
— Минут пятнадцать, значит. Тоже неплохо. Какой код рации, солдат?