— Не надо так шутить, господин Трегомен!
— Прости меня, мой мальчик, во всем этом нет ничего веселого, и если придется продолжать поиски…
— Продолжать? — вскричал Жюэль. — Нет! Мы отправляемся в залив Лоанго, согласен! Но дальше — никуда! Я заставлю дядю вернуться в Сен-Мало!
— А если этот упрямец откажется?
— Если он откажется? Пусть тогда путешествует без меня. Я вернусь к Эногат. Через несколько месяцев она станет совершеннолетней, и я женюсь на ней наперекор всем препятствиям!
— Послушай, мой дорогой мальчик, не раздражайся, наберись терпения! Все образуется, поверь мне. Ты женишься на малютке Эногат, и я спляшу ригодон[159] на вашей свадьбе!.. А сейчас мы должны вернуться в гостиницу, чтобы не опоздать на дилижанс. Мне хотелось бы приехать в Бон до наступления ночи, чтобы увидеть хоть кусочек этого города! Ведь другие города, и Константину и Филиппвиль, мы увидим только из окна поезда! А что тут успеешь заметить?.. Если же нам не удастся осмотреть Бон, я наверстаю свое хотя бы в Алжерре… Я полагаю, мы остановимся там хоть на несколько дней.
— Конечно, — ответил Жюэль, — едва ли найдется пароход, который сможет немедленно отправиться к западному берегу Африки, и мы волей-неволей должны будем подождать.
— Подождем, подождем! — повторял Трегомен, радуясь, что он увидит чудеса алжирской столицы. — Ты знаешь Алжерр, Жюэль?
— Да, господин Трегомен.
— Мне рассказывали моряки, что это очень красивый, расположенный амфитеатром город. Мы посмотрим его набережные, площади, арсенал, мечети, дворцы… особенно дворец Мустафы.
— Алжир — хороший город, господин Трегомен, — ответил Жюэль. — Но я знаю еще более красивое место… Это Сен-Мало…
— …и дом на улице От-Салль… и уютную комнатку в первом этаже… и очаровательную девушку, которая в ней живет! Конечно, я с тобой согласен, мой мальчик! Но раз уж мы здесь, разреши мне надеяться, что я смогу посмотреть хотя бы Алжерр!..
Лелея эту мечту, Трегомен вместе со своим молодым другом направился в гостиницу Тагаст. Да и пора уже было: запрягали лошадей. Дядюшка Антифер ходил взад и вперед большими шагами, ругая запоздавших, хотя те вовсе не опоздали.
Трегомен опустил голову, встретив его испепеляющий взгляд. Через несколько минут все разместились, и дилижанс покатил по ухабистому спуску Сук-Ахрас.
Право, жаль, что Трегомену не разрешили осмотреть эти тунисские земли. Ничего более живописного нельзя себе представить: холмы, похожие скорей на горы, лесистые овраги, заставившие будущих строителей железной дороги делать бесчисленные повороты и объезды; среди могучей растительности — крепкие утесы, как бы насквозь пробивающие землю; повсюду разбросаны поселки, в которых копошится туземное население; ночью перед хижинами горят костры для защиты от диких зверей.
Жильдас Трегомен охотно делился со своими спутниками всем, что ему удавалось узнать от возницы, а разговаривал он с ним при каждом удобном случае.
За год в этих зарослях убивают не меньше сорока львов, несколько сотен пантер, не говоря уж о бесчисленных стаях воющих шакалов. Саук, как и подобает человеку, не знающему французского языка, оставался равнодушным к этим потрясающим рассказам; дядюшку Антифера тоже нисколько не заботили тунисские пантеры и львы. Если бы их было по миллиону голов на острове номер два, то и тогда он бы не отступил ни на шаг.
Но банкир, с одной стороны, и нотариус — с другой, внимательно слушали истории Жильдаса Трегомена. Замбуко иногда хмурил брови и бросал косые взгляды через дверцу дилижанса, Бен-Омар, напротив, отводил глаза от этой дверцы, сжавшись в комок в своем углу, дрожа и бледнея, когда хриплый вой раздавался в густой придорожной чаще.
— Честное слово, — рассказывал в этот день Трегомен, — я узнал от кучера, что в прошлый раз на дилижанс напали звери. Пассажиры открыли стрельбу, чтобы испугать этих хищников… А вчера ночью пришлось даже поджечь дилижанс, чтобы отогнать огнем стаю пантер.
— А что же случилось с путешественниками? — спросил Бен-Омар.