— Им — да, — кивнул Вечность, — А тебе — кто знает?
— Не зря меня тянуло отсюда, — вздохнула я, — Может, хоть полетаем напоследок?
— Я обессилен, — сказал Вечность, — И опустошён. Я едва могу ходить к друзьям. Увы, обойдёмся простыми объятиями.
Обнимаемся. Я чувствую через свитер крупной вязки тепло его изможденного тела. Чувствую касание мягких волос, пахнущих мёдом, горячее дыхание. Чувствую его дрожь, смятение и сомнение. Выпирающий позвоночник и лопатки. Его руки на моей спине, глядящие мои волосы.
— Буду скучать, — шепчет он.
— Я тоже, — отвечаю я.
— Не будешь, — грустно-весело говорит он, — У всех оставшихся память обо мне сотрётся.
— И они многое потеряют, — сказала я.
— Прям уж, — хмыкнул Вечность, — У них Кит есть. Не пропадут.
— Киту не придет в голову превратить меня в птицу и попытаться перелететь море, — смеюсь я.
— Он может, — серьёзно сказал Вечность, — Если постарается, то перелетит океан и доберется до Гренландии.
— Или до Скандинавии, — вздыхаю я, — Будем летать над фьордами, полями и овцами. И даже не будем помнить о тебе.
На пол капают слёзы. Вечность пугается.
— Ну, будет тебе… Ты забудешь обо мне. Никому не будет больно, потому что..
Слеза скатывается и по его щеке.
— У меня и слёзы заразны, — сквозь плач улыбаюсь я.
— Ты бы видела сейчас себя, — внезапно разразился смехом и рыданиями он, — Вся рожа в соплях, косметике и слезах, да ещё и распухла. И красная. Всю драму убила, блин.
— Ты не лучше, — усмехнулась я.
И мы ржали и рыдали, рыдали и ржали, пока не выбились из сил.
— Сохрани этот подарок, — сказала я, — Где бы ты не был, время от времени разворачивай его и вспоминай о нас.