Длинная Серебряная Ложка,

— Что, например? Ведь заколола же м-ль Корде мерзавца-Марата, но стало только хуже.[48]

— А если, наоборот, никого не убивать?

— Хватит казуистики, дорогуша, говори без обиняков — чего ты пытаешься добиться?

— Я хочу, чтобы ты прожил жизнь иначе.

— Ну как же, у нашей Берты принципы! Праведника из меня решила сделать?

— Да я и не рассчитываю, что ты раздашь одежды нищим и пойдешь проповедовать рыбам. Просто хочу, чтобы ты стал хоть на толику милосердней. Чтобы отворачивался, лишь когда и вправду нельзя смотреть, а зато когда нужно — глядел в оба. Чтобы опустил занесенную руку, даже если она поднята вроде как по делу. Тебе не нужно совершать великих поступков. Просто гадостей не делай. Если бы мы все воздерживались от гадостей, мир уже был бы прекрасней.

— А если все закончится точно так же?

— Тогда все начнется сначала, пока ты не усвоишь урок. Не научишься быть добрее.

— Разве этому можно научится? По-моему, доброта или есть, или ее нет.

— Можно.

— Да как же?

— А как вообще учатся? Слушай учителей, делай упражнения, сверяйся с ответами других.

— Думаешь, тогда у меня получится?

— Что?

-

— Что, Виктор?

— Выйти за ворота.

— Стоит хотя бы попытаться. Видишь, как меняется мир? Из плоского он становится объемным, и начинается твоя жизнь, которая уже прошла и еще не начиналась. Совсем скоро ты увидишь лицо повитухи и тогда забудешь и меня, и все что произошло. Я выскоблила твою жизнь как палимпсест и вернула тебе. Но я выскоблила ее не начисто, кое-где все равно проступают контуры прежних событий. Пусть они станут твоей шпаргалкой — приглядись и поступи иначе. Я не хочу, чтобы с кем-то еще приключился Виктор де Морьев, Мастер Парижа. А мне пора возвращаться.

* * *

Прежде чем собравшиеся успели как следует удивиться, Берта оказалась на том же месте, но уже одна, без Виктора. Облик ее был прежним, зато одежда в который раз изменилась. Теперь вампирша была облачена в доспехи, вот только они не блестели. Хотя и в сказках доспехи вряд ли блестят. Вспомните хотя бы принца, которому пришлось продираться через заросли терновника, чтобы спасти Спящую Красавицу. Сомнительно, что оказавшись в замке, он первым делом снял доспехи, как следуют начистил их речным песочком, прошелся по ним замшей и лишь тогда отправился будить девицу. Скорее всего, от него разило потом, когда он поцеловал возлюбленную. А учитывая, что принцесса сама лет сто с гаком не меняла белье, вряд ли она даже поморщилась.

Так что на Берте были правильные доспехи. Потускневшие, поцарапанные, со вмятинами на плечах и неровно выпуклые на груди, словно их, тихо ругаясь под нос, выравнивали с помощью двух булыжников при свете костра. Спутанные волосы девушки развевались на дувшем лишь для нее одной ветру.