Стены из Хрусталя,

22
18
20
22
24
26
28
30

— Что тебе нужно? — прошептал он.

— Я знаю, чего ты желаешь больше всего на свете.

— Чего же?

— Уважения, — проговорил мистер Томпсон. — Чтобы подчиненные даже мысленно не смели в тебе усомниться. Чтобы брат признал твое главенство. Чтобы жена смотрела на тебя с обожанием. Чтобы твоя мать, которая всегда стоит за твоей спиной, перестала называть тебя ничтожеством. Так ли это, Агравейн?

— Это так, — сказал вампир.

— Я помогу тебе. Ты отменишь все правила — не входить без приглашения, не убивать несовершеннолетних, вообще никого не убивать по возможности. Правила действуют лишь до тех пор, пока ты сам в них веришь…

— Мне кажется, я не верю уже ни во что.

— Отлично.

— А что потребуешь взамен? — насторожился лорд Марсден.

— Вечную жизнь. Будет справедливо, если тот, кто убил меня, поможет мне родиться заново. Всегда мечтал стать вампиром, жаль, в прошлом веке нам с тобой не удалось договориться. А Генри так ничего и не понял, — Томпсон покачал головой. — Думал, глупыш, что я призывал его заменить устаревшие ценности — честь, доблесть, прочую ерунду — на какие-то новые. Раз нет ничего, то должно же быть хоть что-то. Но единственная реальность — это смерть. Как раз ее и нужно избегать. А когда ни во что не веришь, остается верить только в себя.

И опять в его мутных зрачках что-то мелькнуло.

— Даже если б я решил тебя обратить, то все равно не сумел бы, — сказал Мастер — Слишком давно крови не пробовал.

— Я и это учел. Посему подготовил тебе презент. Можешь насладиться им приватно.

— В подземелье меня запрешь?

— Нет, в комфортабельных апартаментах, главное достоинство которых заключается в том, что выбраться оттуда тебе помешают цепи. А снять их могу только я. Вот вечером и сниму. К тому времени ты насытишься кровью и подготовишься к моей инициации.

— Так уверен, что я соглашусь?

— Отнюдь не уверен. Именно поэтому я принял меры предосторожности. Твоя кровь сгодится для заклинания, которое обеспечит тебе мучительную кончину. Но зачем нам враждовать, Агравейн? — он сменил тон на приветливый и кивнул пленнику. — Коль скоро ты сделаешь меня вампиром, я окажусь в твоей власти и уж тогда сумею тебе услужить. С моей помощью ты станешь самым могущественным владыкой в мире. И тогда никто не посмеет над тобой насмехаться.

* * *

Когда солнечные лучи просочились сквозь треснувшиеся окна и несмело поползли по незнакомым помещениям, куда не заглядывали еще ни разу — лишь тогда толпа закончила громить поместье и удалилась с чувством выполненного долга, то и дело роняя золотые столовые приборы и позвякивая безделушками из будуара хозяйки.

Мстители бушевали полночи. Потрудились они на славу: первый этаж выглядел так, словно по нему взад-перед прогулялся ураган, мебель на втором тоже превратилась в обломки, зато до третьего этажа толпа так и не успела добраться, израсходовав заряд праведного гнев на первые два. Напоследок решено было спалить капище, но Уолтер категорически запретил. К тому моменту его спутники уже отыскали дорогу в погреба и теперь от них так разило виски, что сами того и гляди вспыхнут, стоит только чиркнуть спичкой. Спорить со своим предводителем мстители не стали, тем более что им пора было возвращаться восвояси, в лавки и конторы, на вокзалы и на верфи. Выходные по случаю мятежей в Лондоне не предусмотрены — иначе никто бы и вовсе на службу не являлся.

Уолтер остался один. Он спустился в фойе, слушая, как ветер завывает в опустошенных коридорах и как постанывают двери. Он ступил на ковер, густо усыпанный лепестками орхидей и землей из расколоченных горшков. Он вышел на крыльцо.