— Зачем так себя истязать? Ведь тот, кто одинок, плывет по ледяному морю и прокладывает тропы изгоя… wadan wraeclastas,[9] — добавил он на непонятном языке. — Судьба полностью предопределена! Так сказал скиталец, памятуя о невзгодах, о жестоких битвах и кончине родичей…
Он говорил нараспев, и в отзвуках его голоса слышался плеск волн и крики морских птиц.
— Это стихотворение?
Рэкласт кивнул.
— О том, что нет ничего хуже одиночества. А я вкусил его сполна, причем по своей же вине. Не повторяйте моей ошибки, мисс Штайнберг. Не предавайте тех, кто вам дорог. Потому что тропа предателя ползет через стылую пустошь, и нет ей конца.
Берта прижала руки к груди, пытаясь то ли удержать слова, то ли, наоборот, вытолкнуть их наружу.
— Неужели после того, как я опять бросила ее, Гизи все еще меня любит?
— Думаю, вам самой стоит у нее это спросить.
— Ну что, спроси, Берта!
В дверях, словно привидение, появилась Гизела. Она казалась ужасно усталой и вымотанной, и вообще немножко другой, но когда улыбнулась, у Берты отлегло от сердца.
— Как считаешь, что она ответит?
— Я не знаю, — понурилась фроляйн Штайнберг. — Возможно, у меня и вовсе нет права спрашивать. Возможно, лорд Марсден был прав, отняв у меня речь. Когда я говорю, то чувствую привкус тьмы на языке. Наверное, так будет всегда.
— Наверное, ты сама хочешь, чтобы так было! Что, нравится сидеть тут и страдать, чтобы мы все бегали вокруг и успокаивали тебя? Ну еще бы, кому бы не понравилось! А там, в реальном мире, между прочим, серьезные проблемы. Ты нам очень нужна. Ты мне очень нужна.
— Даже если я скажу, что и во сне я… тоже убиваю людей, и уже не могу остановиться?
Забывшись, она потерла руки о подол.
— О ужас! — подхватила Гизела. — А я во сне однажды была Наполеоном, и что? Берта, прошу тебя, хватит выдумывать проблемы на ровном месте!
— А как именно вы их убиваете? — заинтересовался вампир, и Берта взглянула на него с отвращением, словно он был из тех зевак, что вместо обычного театра посещают анатомический.
— Весьма жестоко, — скупо сообщила она.
— А вот как? — не отставал нахал. — Вспарываете животы и набиваете соломой? Девицам? Если плохо прядут?
В своем обычном состоянии, Берта Штайнберг мало чем соответствовала современным ей стандартам женского поведения. К модистке ее можно было затащить разве что на аркане, одежду выбирала по принципу «чтоб грязь была незаметна,» а при виде крысы вряд вскарабкалась бы на ближайший шкаф. Более того, крысой она бы закусила. Но сейчас вампирша ухватилась за штору, чтобы не потерять равновесия.
ebooksa